Но чаще всего магический магистрат посещал Тридрилл.
То ли из озорства… То ли от скуки… То ли чтобы поддерживать себя в форме, но Тридрилл захаживал в Магический магистрат чуть ли не каждую неделю. Просто так. Подслушать сплетен… попутать отчеты… Навести беспорядок в вещественных доказательствах… Пожалуй, Тридрилл весьма гордился тем, что благодаря его проделкам появилась тайная… действительно тайная (не дайте боги узнают маги из дворца — позора не оберешься) внутренняя легенда о призраке магистра–основателя, недовольного нынешним состоянием дел…
Опасное озорство гремлина окупилось сторицей, когда в прошлом году понадобилось поддержать связь с юной узницей. Второй раз помощь гремлина была неоценима, когда отщепенцам понадобилась щепотка эльфийской пыльцы (часто используемая людьми, как наркотик), которую Тридрилл позаимствовал из хранилища конфискованных вещей магистрата…
Но отрубленная голова — не щепотка пыли. Ее за пазухой маленького синего плаща не вытащишь. Даже если она будет ждать, уже готовая к транспортировке, а так нужно было делать расчет на то, что нужно забраться в морг, получить прямой доступ к телу (а не полюбоваться на него в момент осмотра через решетку вентиляции), отчекрыжить непонятно как и чем голову, как‑то упаковать ее, чтобы не оставляла следов и запаха, и протащить через все кольца внешней и внутренней охраны. Для гремлина ростом примерно с локоть, эта задачка вполне могла оказаться непосильной. Нужен был помощник, который мог бы провернуть все вышеописанное.
Так что сейчас наиболее сведущая в маскировке часть отщепенцев серьезно совещалась, обдумывая план проникновения на весьма неплохо охраняемый объект.
Это гремлину было легко там проскользнуть. Опытному гремлину, знающему бездну хитростей и уловок, умеющему раствориться без остатка в чистом воздухе, повиснуть, держась лапкой за крепление светильника, наподобие летучей мыши, и скользить среди идущих куда‑то ног, как пляшущая тень. Ключевые посты, а их на предполагаемом пути намечалось не меньше трех, гремлин обычно проходил с кем‑то еще, когда защитные системы магистрата временно отключались, получая сигнал с именного медальона сотрудника. В противном случае незваному визитеру приходилось несладко… План напрашивался сам собой…
Чем‑то эти медальоны напоминали аналогичные охранные обереги для ночных посетителей Академии, с той лишь разницей, что в Академии их было всего три штуки, хранились они у ректора и выдавались под роспись на одну ночь. Сколько таких амулетов было в магистрате, сказать трудно, но больше… всяко больше. Тридрилл доподлинно знал, что коробка таких амулетов имелась на входе и служила для облегчения доступа разного рода официальных лиц к чреву магистрата. Другое дело, что выдавал эти амулеты посетителям отнюдь не номинальный магистр, точно так же, как и ректор вел учет, на ночь убирал коробку в опечатываемый сейф, и получить данным способом доступ было совсем не просто.
— Оно‑то, конечно, можно… — Задумчиво протянул Тридрилл, почесывая подбородок. — Скажем, организовать какое‑нибудь отвлекающее действие в нужный момент, и выудить один из коробки прямо из‑под носа смотрителя… Но это рисково. Весьма рисково. Я думаю, что проще свиснуть таковой у кого‑то из рядовых сотрудников. Они наверняка и сами их периодически теряют…
— Ограбить сотрудника магического магистрата? — Удивилась Салли. — Не слишком ли нагло?
— По меркам столичного ворья — запредельно нагло. Но учитывая, что мы в магии тоже кое‑что смыслим, то не очень. Я не думаю, что рядовые сотрудники магистрата используют в повседневной жизни защиту выше второго уровня. Они же не какие‑то там остроухие лорды–инкогниты… А с двойкой я вполне справлюсь…
— Грабим тихо или громко? — деловито осведомился Маури. Ему, как и любому мурристу сама идея заимствования того, что плохо лежит (не прикручено намертво) никогда не казалась противоправной или несправедливой. Нужную вещь без надлежащего присмотра не оставят, а ненужную никому и не жалко… Подобное мировоззрение регулярно приводило к конфликтам мурристов со светскими властями, но зато гильдия воров очень радушно приветствовала кошкообразных философов в своих рядах.