07:41. Выскакиваю за дверь.
— Доброе утро, — поприветствовала я охранника и улыбнулась.
— Доброе утро, Ксения, — отозвался он.
Удивительные в нашем доме охранники: всегда вежливы, приветливы и никогда не спят, не едят и не отлучаются по нужде. Идеальные сотрудники!
Лифт привез меня в паркинг. Среди многочисленных иномарок преимущественно черного цвета моя «снежинка» сразу привлекает внимание.
Сажусь в салон, сиденье и руль сразу оживают и подстраиваются под мой рост. Интеграция в машину произошла, теперь мы единое целое. Обожаю это чувство и легкость управления. Включаю аудиосистему — салон наполняется звуками французского шансона. Выезжаю из подземного паркинга, и сразу на телефон прилетают несколько сообщений от моей помощницы Екатерины: «Доброе утро, Ксения Евгеньевна. Наши вчерашние пациентки прекрасны и позитивны. Ждем Вас в 8:45, сегодня общеинститутское утреннее собрание. Помните? И еще, посмотрите фотографии этой пациентки: она с Камчатки, просит о дистанционной консультации. Хочет омолодить лицо, шею и веки».
Так, консультация потом. А сейчас я мчусь на работу и уже немного опаздываю. На навигаторе неизменный адрес: Ольховская, 27.
Ольховка… Как много в этом слове…
Я помню до сих пор этот день — 2 сентября 2002 года. Меня зачислили в штат одной из крупнейших и старейших московских клиник по пластической хирургии — Института пластической хирургии и косметологии на Ольховской улице, дом 27. Первое время я не могла поверить своему счастью, ходила по коридорам и лестницам клиники и думала: «Я проработаю здесь всю свою жизнь». Тогда я занимала должность научного сотрудника отделения пластической хирургии с окладом в три тысячи рублей.
Владимир Алексеевич взял без опыта, без практики, прямо сразу по окончании ординатуры. И с этого дня я с головой окунулась в мир пластической хирургии. Это была невероятная школа! Всегда благодарю судьбу за то, что мне удалось получить такое сильное базовое образование. Далеко не каждый пластический хирург в нашей стране может этим похвастаться.
Это было не просто обучение, это была перезагрузка, пропитка пластической хирургией: от умения смотреть и мыслить как пластический хирург, до обучения бережной работе с тканями. И пускай конкуренты тогда обвиняли нас, хирургов «Ольховки», в применении устаревших техник, но далеко не всегда новое лучше проверенного временем.
В клинике трудилось около 20 пластических хирургов, 16 из них были женщины. У каждого из них был свой почерк в работе, стиль оперирования, способ общения с пациентами и вполне узнаваемые результаты. Около восьми лет я была в статусе «самой младшенькой в семье». Меня все любили (или мне так казалось): делились опытом, позволяли присутствовать на консультациях, ассистировать на операциях, совместно вести пациентов. В ординатуре мне «поставили руки», а здесь из меня воспитали пластического хирурга. Но пахать приходилось за троих.
Через полгода я стала оперировать сама, но под чутким контролем старших товарищей, и так продолжалось несколько лет. Всегда был тот, кто мог вовремя остановить твою руку.
Помню свою первую пациентку, которой я сама выполнила фейслифтинг. Это была женщина лет 55, стоматолог. Я выслушала ее жалобы на изменившийся овал лица, появившиеся «бульдожьи щечки» и второй подбородок и сказала с деловым видом:
— Елена Борисовна, у вас есть показания для проведения пластики лица и шеи.
— Доктор, я согласна с вашими рекомендациями и хочу прооперироваться через две недели, — ответила пациентка. — Давайте назначим дату операции.
— Двенадцатого февраля вам удобно? — предложила я, заглянув в свое расписание.
— Да, вполне, — спокойно ответила пациентка, а мое сердце бешено забилось от радости: «Неужели я наконец-то сама сделаю „круговую?!”»
Я так долго этого ждала: оперирование в секционном зале, полгода ежедневных ассистенций, километры ран, зашитых косметическим швом, сотни забинтованных лиц. Да, я уже была готова сделать это САМА! Но меня беспокоила лишь одна мысль: должен ли мой первый пациент знать о том, что он первый?
Я набрала в грудь воздуха: