— Будьте как дома, — сказал, выходя, Гарфинкель. — Плату за постой принимают в три часа.
Топтун грузно осел в кресло, и кресло с глухим треском сложилось под ним.
Не прошло и пяти минут после ухода Гарфинкеля, как в дверь постучали. Срам с недовольным видом поплелся открывать.
— Пусть лучше ты будешь едой, — бормотал он, — потому что я тебя в любом случае слопаю.
Он рывком распахнул дверь, и перед обществом предстал очередной таинственный незнакомец в длинном сером плаще с капюшоном и в толстых черных очках с фальшивым резиновым носом, весьма неубедительно свисающим с дужки. Таинственный облик этой темной фигуры дополняли картонные усы, парик из половой тряпки и широченный галстук с намалеванной на нем от руки картинкой, изображающей эльфийскую деву. В левой руке незнакомец, обутый, кстати сказать, в банные шарканцы, держал клюшку для гольфа. Во рту его чадила толстая сигара.
Срам отшатнулся, а Топтун, Мопси, Пепси и Фрито в один голос воскликнули:
— Гельфанд!
Старик, волоча ноги, вступил в комнату и, избавившись от камуфляжа, явил присутствующим знакомый облик целителя-чудотворца и карточного артиста.
— Что ж, это я, — признал Маг, сокрушенно выдергивая из волос застрявшие в них нитки. Затем Гельфанд обошел путешественников, наградив каждого крепким рукопожатием и электрическим шоком, для каковой цели он неизменно таскал с собой миниатюрное разрядное устройство, пряча его в ладони.
— Ну-ну, — повторял Гельфанд, — вот мы и опять оказались вместе.
— Я предпочел бы оказаться в толстой кишке дракона, — сказал Фрито.
— Надеюсь это еще при тебе? — спросил, уставясь на Фрито, Гельфанд.
— Ты имеешь в виду Кольцо?
— Тише, — громовым голосом потребовал Гельфанд. — Не упоминай о Великом Кольце ни здесь, ни где-либо еще. Если шпионы Сыроеда дознаются, что ты, Фрито Сукинс, гражданин Шныра, владеешь Единым Кольцом, все будет потеряно. А у него везде есть шпионы. Девять Черных Всадников снова рыщут повсюду, и кое-кто уверяет даже, будто встречал на дороге Семь Смертных Грехов, Шесть Знаков «Вход Воспрещен» и Троих В Лодке, считая сюда и собаку. Даже у стен ныне имеются уши, — добавил он, указывая на две огромных ушных раковины, торчавших из-под каминной доски.
— Значит, никаких надежд не осталось? — задохнулся Фрито. — И повсюду нас подстерегает опасность?
— Кто может знать об этом? — ответил Гельфанд и всем показалось, будто некая тень прошла по его лицу.
— Я, впрочем, мог бы кой-что добавить, — добавил он, — но мне показалось, будто некая тень прошла по моему лицу.
И добавив это, он погрузился в показавшееся всем странным молчание.
Фрито заплакал, но Топтун склонился к нему и похлопал его по плечу, успокаивая.
— Не надо бояться, милый хоббот, я всегда буду с тобой, какая бы нам не досталась доля.
— И я тоже, — сказал Срам и заснул.
— И мы, — зевая, сказали Мопси и Пепси.
Но Фрито был безутешен.
Когда хобботы пробудились, оказалось, что Гельфанд с Топтуном куда-то ушли, а сквозь леденцовые окна смутно светит луна. Они уже доели занавески и начали стаскивать с ламп абажуры, но тут явился облаченный в тончайшую марлю Гарфинкель и повел их к уже знакомому хобботам бараку. Обширное это строение было ярко освещено, и летящее из него бругага разгоняло ночную тишь. При приближении хобботов, в бараке вдруг замолчали, а затем воздух пронзил печальный звук носовой флейты, напоминающий скрип мела по школьной доске.
— За что же это они свинью-то так мучают? — спросил, затыкая уши, Срам.
— Чшш, — ответил Фрито, и одинокий чистый голос запел, наполнив хобботов неясным ощущением тошноты.
Визгливо взвыв напоследок, музыка смолкла, и с полдюжины оглушенных птиц с глухим стуком плюхнулось к ногам Фрито.
— Что это было? — спросил Фрито.
— Это был древний плач на языке Стародавних Эльфов, — со вздохом ответил Гарфинкель. — В нем повествуется о Юнисефе, о его долгих и горестных поисках чистой уборной в некой гостинице. «Что же у вас и удобств никаких тут нету? — восклицает он. — А где же ванная комната?» Но никто ему не ответил.
Так сказал им Гарфинкель и ввел хобботов в Дом Орлона. Они очутились в длинной с высокими стропилами зале, по середине которой тянулся бесконечный стол. В одном ее конце располагался огромный отделанный дубом камин, сверху свисали латунные канделябры, в которых с веселым треском горели ушного воска свечи. За столом расселось всегдашнее отребье Нижесредней Земли — эльфы, феи, марсиане, несколько лягвий, гномы, гоблины, небольшое число чисто условных людей, пригоршня кобольдов, несколько троллей в солнцезащитных очках, пара домовых, изгнанных из своих домов адептами Христианской Науки, и томимый смертельной скукой дракон.