- Алиса! Стой, прошу!
Она на мгновение застыла и тут же принялась оглядываться. К ней навстречу пробивался её друг.
- Лис, это ты... - прошептала она себе под нос.
- Алиса! - Продолжал кричать парень. - Погоди! Я иду!
Девушка развернулась и стала проталкиваться сквозь толпу, недовольных и ничего непонимающих, глупых людей. Кто знает, чем она тогда руководствовалась, и что это был за неистовый порыв, когда она была полна энтузиазма и развернулась на полпути.
Глава 11.
«Вокзал видел больше искренних поцелуев, чем ЗАГС.
А стены больниц слышали больше искренних молитв,
чем церковь».
Теперь их разделяла всего лишь, натянутая на уровне колен, верёвка. В зале толкались люди, все спешили, растаскивали свои чемоданы на колёсиках, волокли за собой кофты и оглядывались на мигающие табло.
- Алиса!
- Что?
- Я должен сказать тебе.
- Так говори.
- Я..., - начал произносить парень.
Вокруг царил жуткий шум, и они уже запредельно кричали, чтобы услышать друг друга.
- Что?! - Прищурившись, крикнула Алиса. - Повтори, Лис! - Она указала на уши и помотала головой отрицание. Хотя, чтобы он понял, хватило бы взгляда, даже полувзгляда. Он и без этого всё понимал, а медлил, потому что думал.
- Я....Понимаешь, Алиса, я....
- Ну, Лис? Что?
- Я рад за тебя!
Ему осточертело это расстояние, этот крик, он рванул вперёд изо всех сил, проскользнул между людьми и оказался перед Алисой. И вдруг он обхватил её лицо руками и поцеловал. Это было так странно для Алисы. Она была в настоящем ступоре и даже ничего не ответила. Ни жестом, ни голосом, ни, даже, взглядом. Лис смотрел в её глаза с детско-наивной надеждой: они казались стеклянными, будто внутри что-то рушилось, или рождалось, или переворачивалось, или застыло. Лишь одно мгновение, лишь один взгляд карих глаз, в которых читалось всё... Он отпустил её, и она ушла. Развернулась и ушла.
Она так хорошо знала его, столько лет предугадывала его шаги, и, поэтому была впереди. А сейчас, вот же досада, он её обогнал. Казалось бы, после стольких лет вместе она уже знала все его мысли, а получается, что она все эти годы была слепа.
Однако, парадокс: победитель чувствовал себя побеждённым. Лис, вообще-то, собирался сказать Алисе, что ему осталось жить недолго, а получилось вот как. В последний момент что-то внутри него ёкнуло, щёлкнуло, перемкнуло, он заволновался и поступил так, как он поступил. Ему было нелегко. Парень себя винил, за то, что позволил себе, за то, что не сказал, что собирался, в то же время он понимал, что всё это он начудил только для того, чтобы не причинить Алисе боль, не доставить проблемы. А та, вдобавок, промолчала. Ничего не ответила и ушла. Нет, он, конечно, не ждал, что Алиса бросится к нему на шею, расцелует, обнимет и растает на месте. Он, безусловно, знал, что она ничего подобного не испытывает. Она должна была разозлиться, а она ушла. Всё это в корне ломало все надежды и планы парня. Раз ушла, значит, задумалась, а значит, он сделал лишь хуже. Она могла бы дать ему пощёчину, накричать, разругаться и уйти - этого он, собственно, и ждал. Теперь и непонятно вовсе, что было правильнее. Как бы он поступил, если бы можно было вернуться на сцену назад? Произнёс бы то, что нужно или повторил бы свой трюк, чтобы ещё раз посмотреть в её глаза? Может, если бы он мог, то повторял бы это раз за разом, чтобы только снова и снова смотреть, пытаясь вглядываться как можно глубже. Теряясь в догадках, Лис ещё долго не мог очнуться и стоял, будто вкопанный в землю, всё ощущая на себе этот её взгляд. Теперь, получается, что и он её не знал никогда.
Спустя некоторое время он тоже развернулся и ушёл. Он шагал туда, куда несли его ноги, дошёл до выхода и сел в такси. Немного придя в себя, он достал свой телефон и стал набирать текст: «Алиса, у меня лейкемия». Пальцы пару раз путались и переплетались на клавиатуре. Потом он по памяти ввёл одиннадцать цифр, и его палец завис над загоревшейся кнопкой «отправить». Экран потух. Лис решил ещё подумать.