Первый вопрос разрешили быстро: Серьгу Осычного с командой пластунов было решено отправить с обозом за раненными. Сотник сразу же покинул штаб и отправился готовить обоз.
Но по вопросу посылки письма шамхалу вдруг возникли противоречия. И первым высказал свое несогласие с предложением Зырянского атаман казаков.
- Александр Авдеевич, - сказал Гнат, - Насколько я знаю, переговоры наши с шамхалом уже состоялись и, он сам просил мира. И просил не вторгаться в его владения во избежание войны. Я все правильно излагаю?
- Продолжайте, атаман, - полковник утвердительно кивнул головой.
- Но в то же время его воины готовят подлое нападение на наш стан, прекрасно зная, что мы связаны по рукам и ногам наличием большого числа раненных казаков и егерей. И если бы мы не приняли своевременно ответные меры, я могу с уверенностью сказать, что этой ночью они бы вырезали весь наш стан. Так?
Полковник снова утвердительно кивнул, не отвечая и не понимая, к чему клонит Заруба.
- Несколько людей шамхала ночью смогли уйти с поля боя, - продолжал Гнат. – А значит, шамхал уже сегодня, в крайнем случае – завтра поутру, будет знать, что его затея с треском провалилась. Он потерял около пятисот воинов, среди них шестнадцать хиджретов – последних из всего их отряда. До этого мы полностью уничтожили отряд «водяных псов» - психадзе. Чтобы воспитать новых психадзе и хиджретов, нужны годы и годы. Сколько воинов будет сейчас в Тарках?
Гнат обвел взглядом присутствующих. Но все молча внимательно слушали его речь. И он сам ответил:
- Я думаю, не ошибусь, если скажу, что всех, кто сможет взять в руки оружие и оказать сопротивление будет не более тысячи. Мы спокойно возьмем город и дворец шамхала силами только наших пластунов и сотни Драгомила. Для этого нам понадобится всего одна ночь. И вот тогда мы сможем поставить эту хитрую лису перед выбором: либо мы сотрем город с лица земли, либо он немедленно принимает наши условия и объявляет Дагестан вотчиной московского царя.
Полковник задумчиво покачал головой. Помолчав некоторое время, он сказал:
- В прошлом году я был в Тарках с дьяком Феофаном Мерзликиным – царским посланником и его свитой. Сопровождал царское посольство с сотней егерей и полусотней гребенских казаков. Шамхал благосклонно принял нас, был обласкан дорогими царскими подарками, по всем вопросам выразил свое согласие и провожал нас до самого Ичкерийского леса. Что случилось потом, и как он «сдержал» свое слово - вы все видели воочию в течение последних нескольких дней. Но я сейчас не о том, что шамхал подл и спесив. Я видел город. Он расположен уступами на склоне горы, в нескольких верстах от Гирканского моря. Дворец шамхала, а это настоящая крепость – на самой верхушке горы, окруженный высокими стенами. Чтобы добраться до него, нужно пройти весь город, а он не мал. И все время придется карабкаться на гору, то есть, все преимущества будут у защитников крепости. И еще одно, взять-то город, вы возьмете, но вот удержать – не сможете. Если к шамхалу подойдет подмога, горцы вас попросту запрут в городе, и как вы будете его удерживать столь малыми силами?
- Если вы помните, полковник, вашему путешествию во дворец шамхала в прошлом годе, предшествовали некие события. А именно – сражение с горцами у селения Валерик. Тогда нас было три отряда казаков – запорожцы, гребенцы и волгцы, человек по триста-четыреста в каждом. Да войско кабардинцев с нами – это еще человек триста. Войско же шамхала превосходило нас в три раза по численности. У них было, к тому же, преимущество в расположении сил: они занимали все высоты на местности. Но мы разбили их наголову. Не буду рассказывать, как, и какие мы применили военные хитрости, но мы начали ночью, а ранним утром враг побежал, бросив обозы и ханские шатры с ханскими одеждами и ханским золотом. А кто-то из горских воевод даже бросил свой гарем. Вот, после этого сражения шамхал и принял вас с ласкою да с почестями, хотя в душе – таил злобу и готовил месть. Поэтому, - продолжал Заруба, - Мое предложение такое: идти нам на Тарки, а пленных, коих мы добыли пятьдесят шесть душ, и среди них – три узденя – объявить аманатами. Захватив дворец шамхала, его семью мы тоже объявим аманатами и уведем с собой. Преследовать нас, рискуя потерять детей и жен, он не осмелится. И куда ему деваться при таких обстоятельствах? Нет, господин полковник, мой план прост, но он сработает, уверяю вас! Шамхал выполнит все наши требования, и на сей раз, мы отучим его подличать в отношениях с русским войском и московским двором.
- Что ж, по зрелому размышлению, я тоже считаю, что с вашими доводами должно согласиться, – поднимаясь, сказал полковник Зырянский. - Посему, если других предложений нет, я предлагаю, господа, принять план атамана Зарубы к действию. Как только прибудет сотник Осычный с обозом раненных, можете отправляться в «гости» к шамхалу. Вот только достанет ли у вас сил? Не дать ли вам еще роту егерей для усиления?
- Александра Авдеевич, - ответил Заруба, извинительно приложив руку к груди - Ни сколько не умаляя воинских достоинств вашего войска, я все же вынужден отказаться от егерей. У меня просто не будет времени провести с ними слаживание ни в походе, ни в бою. Боюсь, они будут нам только обузой – нам придется не воевать, а обеспечивать их безопасность. Потому, у нас каждый казак при боевом применении знает свое место и свое дело, и лишний человек уже не помогает, а мешает, поскольку теряется и не может сообразить, что и как делать.
- Пожалуй, закончим на этом, - сказал Зырянский. – Готовьтесь к походу, атаман! Все, что необходимо вам из воинского снаряжения, боезапаса, провианта – будет выделено незамедлительно. Ну, а лошадей вы, видимо, предпочтете горских?
- Конечно, - ответил Заруба, - ведь поведет нас Уляб до Тарков не прямым наезженным шляхом, а через горы да ущелья, к коим горские лошади привычны более, чем к ровной дороге. К тому же, сейчас у нас их целый табун – выбор есть…
22. ВО ДВОРЦЕ ШАМХАЛА
Оставшиеся в живых – шестеро кумыков и одиннадцать аварцев, остановили бег коней, только преодолев перевал. Полумертвые от усталости лошади просто не могли нести своих всадников дальше и встали почти одновременно.
Горцы спешились и, отпустив лошадей, сели в круг, подавленные и опустошенные. Всем было понятно, что к родным очагам путь им заказан, поскольку дома их будут считать трусливыми шакалами, бесславно бежавшими с поля боя. Никому ведь не объяснишь, что они вырвались с боем, а если бы остались биться, то разделили бы участь павших собратьев. Да и биться было не с кем, казаки расстреляли войско горцев, не выходя из укрытий, а взрыв земляного масла довершил разгром…
Пока лошади, приученные сами искать водопой и травостой для пропитания, отдыхали, горцы решали, как им быть. Наконец, решено было идти в Тарки к Мехти-хану, шамхалу Тарковскому, и отдаться на его милость.
Сытые и отдохнувшие лошади донесли всадников до Тарков к утру следующего дня.
Мехти-хан и его старший сын Сулейман – юноша, у которого только-только начали пробиваться усики и темный пух на щеках, встретили горцев в просторном дворе, выложенном мраморными плитами. Посреди двора уютно журчал фонтан, обсаженный кустами роз, а высаженные вдоль высокого забора чинары, давали достаточно тени.
Шамхал уселся в кресло – качалку, а Сулейман встал позади него. Мехти-хан легонько хлопнул пухлыми ладошками, которые были все еще перевязаны – ожоги заживали медленно, и нукеры, окружив спешенных всадников, приняли у них оружие и проводили поближе к шамхалу. Внимательно осмотрев всадников, склонившихся перед ним в глубоком поклоне, Мехти-хан сказал: