Заруба прошелся по поляне, на которой обнаружил крест, и вдруг в глубокой траве увидел сначала один, затем второй, третий кресты. Все они глубоко вросли в землю, покренились, ветры и дожди закруглили и обломали их края, но это явно был погост, православное кладбище. Пораженный своим открытием, Гнат вернулся к первому кресту, который выделялся и размерами и материалом изготовления (все остальные кресты были высечены из обыкновенного песчаника).
Он присел около креста и обнял его за перекрестие. К великому изумлению Гната, камень вдруг начал выделять тепло и мелко задрожал… Через некоторое время Гнат вдруг почувствовал чье-то присутствие рядом с собой. Он вскочил на ноги и рванул саблю из ножен. Но какое-то невыразимое спокойствие вдруг пришло к нему, и, вложив саблю в ножны, он вновь присел подле креста и обнял его. Закрыв глаза, он отрешился от дум, но вдруг какая-то неведомая сила вздернула его вверх, едва не оторвав от земли. Его голова устремилась вверх, и он увидел воина в страрорусских доспехах. Воин был, как бы, соткан из воздуха и парил в воздухе. Лицо его скрывала дымка, и его черт рассмотреть было нельзя, но хорошо было видно, что из- под шлема волной выбивались абсолютно белые волосы, спадающие на плечи. Белая же борода спускалась ему на грудь, скрывая герб, украшавший доспехи. «Значит, воин стар и мудр» - подумал Гнат, и тут же в него полились слова. Он не слышал их слухом, они возникали прямо в его мозгу непостижимым образом. Ясно было только, что с ним говорит старый воин, парящий в воздухе. Его речь была короткой:
- Ты пришел вовремя, сыне мой! Ступай, забери лошадей, коих вы оставили во вражеском стане, и поспеши на помощь своим братьям. Каменные стены не спасут их от огня, потому как вороги ваши поняли, что вы подожгли земляной елей, чтобы уничтожить их, и сбираются этой ночью сделать то же самое. Ежели ты не поспешишь, в огне погибнет все русское войско»…
- Как мы заберем лошадей?– спросил Заруба, не раскрывая рта. – У нас нет ни одной лошади, чтоб заманить табун и увести его…
- Твой конь ждет тебя – он приведет табун…
Старец медленно растаял в тумане, а Заруба еще некоторое время стоял, как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. То, что произошло сейчас с ним, было наяву, в этом не было никаких сомнений. В то же время, этого не могло быть, чтоб разговаривать с мертвецом, погибшим может быть лет двести назад.
Но Заруба не стал ничего из происшедшего подвергать сомнениям, а поспешил в лагерь к своим пластунам…
11. ПЛАН КАРАТАША
Караташ, аварский хан Нуцал и хан Касым Кумыкский уединились, уйдя за уступ скалистого берега Аксая.
Шамхал и другие амиры , предав земле павших воинов, спешно собирали остатки снаряжения и оружия, и один за другим их отряды покидали лагерь.
Отряды хиджретов, аварцев и кумыков ушли вверх по склону в сторону перевала и укрылись в древнем буковом лесу.
- Урусы устроили взрыв с помощью земляного масла, источник которого находится где-то в селении, - сказал Караташ, обращаясь к Нуцалу и Касыму. – Я даже примерно знаю, где. Когда мы уходили с переговоров, я обратил внимание на канаву, забросанную свежей землей. Канава ведет к последним саклям селения, значит, источник где-то там.
Если хиджреты ночью проберутся к источнику и пустят земляное масло к саклям, где лежат раненные, и подожгут его, урусы все выбегут на помощь. Нам останется только перебить их метким огнем наших ружей и стрелами лучников. Они будут освещены, а мы будем скрыты ночной тьмой, они не смогут причинить нам вреда, поскольку будут слепы, как новорожденные котята. Вы согласны?
Аварский хан Нуцал – молодой, жаждущий боевой славы и почестей горец, ответил согласием, не раздумывая.
Касым Кумыкский долго думал – он был умудрен жизнью, коварен и лжив. Если можно было чего–то добиться путем обмана, а не применения силы, он с легким сердцем шел на обман и лживые обещания. Вот и сейчас, он задумался, как согласиться с Караташем (которого боялся и уважал за отчаянную храбрость) и, в то же время не принять участия в намечающейся бойне. Он-то прекрасно знал, что после разгрома русских придут тысячи новых солдат и, в наказание за подлый налет на раненных, сотрут с лица земли несколько кумыкских селений. Аварцам легче – они живут в горах, а большинство кумыкских аулов разбросаны на равнине, и урусы первыми покарают именно их. Поэтому Касым выразил свое согласие таким образом, что и сам, в конце-концов, не понял, пойдут ли его воины в бой, но на словах получилось, что его воины примут самое активное участие в ночном набеге. Хотя, на самом деле, Касым решил держать их позади позиций аварцев, а после боя кто там разберет, где чье войско находилось и какое участие приняло в сражении…
- Когда запылают огни земли, уничтожая неверных и отправляя их в ад, - напыщенно провозгласил Касым, - на концах наших стрел полетит воля Аллаха, чтобы донести до каждого кафира гнев Всевышнего. И тогда мы все, как истинные правоверные, пойдем к урусам, чтобы схватиться с ними лицом к лицу, и на клинках сабель воинов Аллаха заиграет их кровь!
Караташ даже рот открыл от изумления – он никогда не слышал столько слов, вроде бы, и о деле и, в то же время ни о чем. Хитрость Касыма не удалась.
- Так кумыки с нами или доверяют биться вместо них Всевышнему? – грозно насупив брови, спросил Караташ.
- Кумыки с вами, - вынужден был ответить хитрый Касым.
- Тогда действуем следующим образом, - Караташ взял прутик и стал на мокром песке вычерчивать схему расположения строений в заброшенном селении, ставшем временным пристанищем казаков и егерей.
Горцы присели около него на корточки и стали внимательно слушать и рассматривать предложенный амиром хиджретов план ночного нападения на стан урусов.
12. ХАРАКТЕРСТВА ЗАРУБЫ
Возвратившись в кошару, Заруба с радостью и грустью узнал, что утром рано воротился Лукьян Синица – его старый друг и побратим. Он уже знал, что случилось с его младшим братом и, предупреждая слова покаяния, готовые сорваться с уст Гната, положил ему руку на плечо и тихо сказал:
- Не надо никаких слов, братыку… Антипка сам пошел казаковать, не спросив дозволу ни у тата, ни у матинки. Все мы знаем свою долю, и все найдем свою саблю в сечи, або пулю в перестрелке. И жалкувать тут не о чем: как хотел казак, так и жил – каждый день в обнимку со смертью.
Они присели в уголке, и Лукьян рассказал о ночном бое с горцами. Из его рассказа узнал Заруба, как с помощью нефтяной скважины егеря устроили взрыв огромной силы, после которого воевать было уже не с кем. Слушая Лукьяна, Гнат вдруг понял все, о чем хотел поведать ему старый воин, возникший около стародавней могилы из тумана.
А Янычар уже стоял рядом, как человек, переминаясь с ноги на ногу, и ждал, когда же хозяин обратит на него внимание.
Заруба поднялся и обнял коня. Нашарив в кармане огромных штанов, необъятных как Азовское море, яблоко, несколько штук которых всегда носил с собой для угощения коня, он протянул его Янычару, и тот, мягко взяв его с ладони хозяина своими бархатными губами, захрустел угощением.
- Зараз будет нам работа, друже, - сказал Гнат, почесывая коня за ушами. – И ты должен будешь эту работу сделать сам-один, понимаешь? Надо будет табун дикий привести вот прямо сюда. Сможешь?
И конь, уже в который раз, удивил Зарубу, закивав по-человечески сухой, породистой головой.
Объяснив Лукьяну, что он намеревается сделать, Гнат велел открыть ворота загона для скота и держать их постоянно открытыми.
- Как же ты в одиночку загонишь табун? – удивленно спросил побратим. – Ты ж сам знаешь, что не менее трех табунщиков надо, чтоб только собрать табун. А еще гнать его прямо сюда, в загон… Как ты собираешься все это сделать в одиночку?