Хороший мужчина принял бы ее решение и оставил бы девушку процветать в ее защищенном сообществе. Я не хороший. И напомню ей, что существую. Немного встряхну ее память и посмотрю, как она тогда будет жить дальше.
Айла направляется к библиотеке с легкой улыбкой на красивом лице.
Я жду.
Никакой спешки.
На какой этаж она пойдет?
Ставлю на свой.
С этого положения мне не виден вход, поэтому, когда Айла огибает стеллажи и идет в мою сторону, опустив голову и просматривая книгу в руке, я встаю.
– Привет, Айла.
Она останавливается как вкопанная, роняет книгу и бежит ко мне, запрыгивая на меня и покрывая поцелуями лицо. Срывает с меня бейсболку и прижимается своими губами к моим. Я поднимаю девушку, обхватив руками ее прекрасную задницу. Сжимаю ее и целую в ответ, словно сумасшедший.
Она первая отстраняется, чтобы глотнуть воздуха, и ее взгляд блуждает по моему лицу.
– Что ты здесь делаешь?
– Занимаюсь самообразованием, – ставлю ее на ноги, и Айла садится у окна, не сводя глаз с романа в моей руке.
– Читаешь любовные романы?
– Только самые горячие. – цитирую чувака, который завоевал сердце девушки, даже будучи полным мудаком. Мистер Дарси вселяет в меня надежду.
– Где ты остановился?
– В шестом мотеле. – к сожалению, я на работе, а пока я на работе, залегаю на дно. Айла – это тоже работа.
Девушка снимает шарф и шапку, не смотря мне в глаза.
– Прости моего отца.
– Все нормально, не волнуйся.
Она резко поднимает взгляд.
– Если бы он знал, что ты здесь, он бы нашел причину арестовать тебя.
– Но он ведь не знает.
– Как долго ты пробудешь в городе?
– Зависит от обстоятельств.
– Каких?
– От тебя.
Айла прикусывает губу. Ее щеки розовые и идеальные, нос прямой, не слишком маленький, не слишком большой. Губы сочные и покрыты вкусным фруктовым блеском, который я чувствую на вкус. Из кармана я достаю маленькую синюю коробочку, открываю ее и кладу на ладонь. Протягиваю руку Айле.
Она смотрит на кольцо с бриллиантом огранки «принцесса» в два карата с двойным ободом из белого золота, и бледнеет, глядя на меня, потом снова на кольцо. Я встаю на одно колено.
– Выходи за меня.
Ее руки взлетают ко рту, и она убегает куда-то.
Я закрываю коробочку, слушая, как ее каблуки стучат по полу. Прекрасно. Завтра придется попробовать еще раз. Снова стук каблуков, и Айла появляется из-за угла стеллажа. Большими шагами подходит ко мне. Мы смотрим друг на друга, и я жду ее ответа. Айла молчит, и тогда я говорю:
– Ты должна знать, что я не приму отказа, пока уверен, что ты этого хочешь. А то, как ты встретила меня, доказывает, что ты этого хочешь. Я весь твой. – Черт, а я хорош. Буду читать любовные романы всю оставшуюся жизнь.
– Мой отец отречется от меня. Все это, – она разводит руками, – пропадет. А у меня последний семестр.
Сейчас октябрь.
– И это все? Ты боишься, что отец откажется от тебя, и тебе негде будет жить, а он не заплатит за семестр?
– Да, в этом году он оплату задерживает, но его повысили до шерифа, так что он справится. Я подрабатываю летом, но моих денег недостаточно, чтобы покрыть все расходы по учебе.
Я улыбаюсь.
– Это все?
– Не стоит так отмахиваться от проблемы! Это важно для меня, и моя семья не настолько богата, чтобы покупать домики в лесу.
Оу.
– Я не отмахиваюсь. – беру Айлу за руку, снова открываю коробочку и достаю кольцо. Жду ее ответа. Я продолжаю ждать, потому что Айла определенно любитель поразмышлять, и, если я не дам ей времени подумать и потороплю ее, она обидится на меня позже.
Проходят минуты. Она смотрит на кольцо. Я мог бы уже пятьдесят раз надеть презерватив или уничтожить половину населения этого штата.
Айла наклоняет голову.
– Нервничаешь? – спрашивает она.
Она издевается надо мной?
– Да, я чертовски нервничаю, и да будет тебе известно, я с минуты на минуту превращусь в дракона.
Она смеется.
– Приятно видеть, что ты нервничаешь.
Издевается.
Секунды тикают. Я слышу, как сердце стучит у меня в ушах. Айла собирается отказать мне, и в попытке смягчить удар, я отступаю назад и готовлюсь.
Она улыбается, и ее глаза загораются.
– Я бы сказала «да» уже после того, как ты приготовил мне завтрак.
Даааа! Так быстро, как только возможно, я надеваю кольцо ей на палец, обхватываю за шею и проникаю языком в ее рот. Айла стонет, обмякает в моих объятиях, и я поднимаю ее, оглядывая пространство вокруг нас, пытаясь найти место, чтобы трахнуть ее. Стол, пол, полки с книгами? Полки подойдут. Я перемещаю нас в узкое пространство между стеллажами, разворачиваю ее и наклоняю. Пока расстегиваю джинсы, Айла задирает юбку и покачивается, будто хочет сбросить трусики. У нас нет на это времени. Я отодвигаю ее трусики в сторону и вхожу, запрокидывая голову и закрывая глаза. В теплой киске Айлы царит рай, и когда-нибудь я заделаю ей малыша, хотя и не сегодня, и даже не в следующем месяце. Я хочу, чтобы она закончила учебу, занялась своим делом, может, нашла работу, а, может, и нет. Пусть занимается всем, что сделает ее счастливой, а я буду мужчиной, который поддержит ее с этого момента, пока смерть не разлучит нас. Я всегда добиваюсь поставленных целей.
Эпилог
Айла
С тех пор, как я себя помню, мы отмечали День благодарения у бабушки, мамы моей мамы, которая, помимо приготовления традиционной индейки, соусов и начинок, также готовила пуэрториканские блюда, которые я всегда брала с собой в Вермонт. В этом году все иначе. Мои родители поехали к бабушке без меня.
Я со Стефаном в Чикаго. В особняке его двоюродного брата на берегу залива, у камина, увешанного семейными фотографиями, сижу на самом удобном черном кожаном диване, на котором когда-либо сидела, с его сестрой Иваной. Потягиваю ужасный напиток под названием ракия, который напоминает мне самогон. Ивана наливает вторую порцию, и, наблюдая, как она выпивает ее залпом, меня мутит.
Ее пронзительные серые глаза, так непохожие на теплые карие глаза Стефа, встречаются с моими.
– Ты беременна? – спрашивает она.
– О, – говорю я и сажусь, неловко ерзая. – Вроде нет.
Из того немногого, что я о ней узнала, она грубая и холодная, и навряд ли я когда-либо встречала такую женщину, как она. Идеальное тело модели, одетое в обтягивающее красное платье, и длинные прямые платиново-светлые волосы, которые Ивана собирает высоко в пучок, делают ее устрашающей.