Я на миг показался из укрытия и сделал пару выстрелов. Выглянувший из-за угла немец быстро юркнул обратно, опасаясь за свою жизнь. И правильно…
Один его товарищ уже остывал рядом с ним, второго под нескончаемый вой утащили вниз двое других эсэсовцев.
Но и мне пришлось несладко.
Одна из пуль чиркнула по щеке, едва не задев ухо. Царапина… Но кровь теперь обильно заливала правую сторону лица, сильно мешая и раздражая меня.
Зараза!
Очередной немец высунулся и дал очередь из автомата, но не попал и быстро спрятался за стеной.
Я усмехнулся.
Не поможет она тебе!
И метнул гранату.
За стеной бухнуло. Послышался громкий вскрик и жуткий вой смертельно раненного человека. Что-то, а вернее, кто-то упал с лестницы. Я это чётко услышал.
На несколько секунд воцарилась полная тишина.
Я огляделся, прикидывая шансы на спасение.
Как я уже сказал, обложили грамотно, но ещё оставались варианты уйти. По моим подсчётам, если я не смогу прорваться в течение двух-трёх ближайших минут, меня сомнёт подоспевшее подкрепление. Они просто задавят числом. Конечно, не убьют, но в плен мне попадаться нельзя. Это исключено!
И подорвать себя гранатой я не смогу.
Иначе всё зря!
Снова зазвучали выстрелы.
Немцы осмелели и полезли в новую атаку. Видимо, шок от гранаты прошёл. Я выстрелил пару раз, но надолго пыл эсэсовцев не охладил. Тем более к ним подошло подкрепление.
Ударил пулемёт, и мне пришлось срочно ретироваться. Пули выбивали штукатурку, дырявили стены, выбивали стёкла.
Неожиданно огонь стих. Видимо, кончились патроны; пока второй номер менял диск, я навалился на дверь позади себя, и под моим напором она не выдержала. Я ввалился в кабинет.
Быстро осмотрелся.
Пусто, никого!
Два стола, массивный сейф, в углу старенький диван.
Вот и всё!
Но самое главное, здесь было окно.
Я быстро подбежал к нему.
Отлично!
Оно выходило на соседнюю улицу. И пока машин комитетчиков видно на ней не было. Это мой последний шанс!
Я вернулся обратно и подпёр столом дверь. Установил растяжку. Это даст мне несколько лишних секунд.
Подбежав обратно к окну, я аккуратно открыл створки. Пригляделся… Прыгать, конечно, высоковато, но деваться некуда!
Я вылез из окна.
– Стоять!
Сзади что-то бухнуло, и крик оборвался. Стену прошили пули, и я прыгнул.
Смягчил падение, как мог, но и без того здорово отдало в ноги и голову. Но, слава богу, ничего не сломал!
Я кинулся к забору.
Сзади раздались шум, крики и выстрелы. Из окна высунулся очередной немец. Пуля выбила щепки из дерева, мимо которого я пробегал.
Обернувшись, я выстрелил сначала в окно, заставив стрелка спрятаться обратно, а потом в показавшегося из-за угла Особняка эсэсовца. Тот коротко всплеснул руками и упал в траву. Ещё один показался следом за ним, но решил зря не рисковать и юркнул за дом, но сразу же высунулся обратно и сделал пару выстрелов. Пули прошли совсем рядом.
Я поддал, что называется, газу и одним рывком пере бросил своё тело через ограду.
Краем глаза заметил, как из-за поворота вынырнула машина с мигалками.
Вовремя это я. Ещё полминуты – и меня бы отрезали.
Я, как лось, вломился в кусты, что отделяли стоявшие вдалеке дома от базы комитетчиков. Сзади раздались выстрелы. Из машины выскочили двое и побежали следом за мной.
Я усмехнулся на ходу.
Пусть побегают. Это полезно!
И свернул в ближайший двор.
– Долго ещё? – Михась заёрзал на сиденье, всматриваясь вперёд.
– Почти приехали. – Водитель крутанул руль, и практически сразу раздались звуки боя.
Вовремя!
Автомобиль выехал на улицу позади Особняка, и неожиданно прямо перед ними человек, перебравшись через забор, побежал в сторону жилых домов.
– Это он!
Пётр выскочил из автомобиля и прицелился, но подпольщик уже скрылся в кустах.
Шустрый!
– Михась, быстрее! – крикнул он и помчался что есть мочи за партизаном.
Его напарник тоже выскочил из машины и побежал следом. У беглеца была фора, но миграционщики сдаваться не собирались.
– Он на углу Трудовой и Заводской. В домах. Перекройте все выходы! – По рации Михась успел сообщить координаты остальной группе преследования, стараясь не отстать от Петра, который довольно далеко оторвался от своего напарника. Его спина была едва различима среди деревьев, и Михась боялся, что потеряет её из виду.
«Если догоним, прострелю сучонку ноги!» – подумал он, потому что бегать не любил с детства. Но не любить – это ещё не значит не уметь.