На ужин подали тушеную с мясом картошку в горшочках. Жирная густая сметана в отдельной плошке, веточки ароматных трав — не для еды, для запаха, крепкий чай… От алкоголя Дэн отказался, а кофе в этом мире то ли не было, то ли его здесь просто не подавали.
Уезжал Дэн на рассвете, проснувшись от громкого пения крупной черной птицы, похожей на земного скворца и на скропку с Вариуса одновременно. Сонная кухарка выдала завтрак и сандвичей в дорогу. Аккуратно проведя машину между двумя тяжелыми внедорожниками на гусеничном ходу, Дэн практически сразу почувствовал приближение перекрестка, но соваться в ту сторону не стал: перекресток ощущался как опасный. Зато следующий вывел на антрацитово-черную трассу, тонкой линией пересекающую морскую гладь. Волн не было, лишь мелкая зыбь тревожила воду да блестели солнечные дорожки.
«Ко второй звезде справа, и вперед, до самого утра» — это точное описание навигации по Дороге. Так оно со стороны выглядит для непосвященного: постоянные повороты, порой просто на пустом месте. Два перекрестка спустя Дэн ехал, приминая серебристую траву, сразу поднимавшуюся за внедорожником. Жесткая, упругая, с трехгранным стеблем, она резала руки, оставляя тонкие и очень болезненные порезы. Дэн успел обзавестись несколькими: неаккуратно ухватил пучок стеблей, желая… приласкать их, что ли, поздороваться с миром, куда так стремился. Теперь он вел машину, наскоро зализав царапины. За несколько часов заживут.
Остановился Дэн внезапно, поняв, что вот оно — приехал. Что именно это та самая точка пространства, куда он стремился, сам не зная, зачем. Мотор заглох, но Дэн не стремился выходить из машины, он сидел и слушал, как пощелкивает остывающий металл.
Над сладко пахнущей степью висели луны. Пять, крупных и пятнистых, у самой большой из них были свои спутники, один как раз величаво проплывал на фоне своего серебристо-лилового собрата. Одна из лун уже закатывалась за горизонт, желтея небольшой горбушкой над краем окоема.
Дэн все-таки выбрался из машины, прошел чуть в сторону, где крупный белый валун возвышался над травой. Вскарабкаться на него было легко, усидеть — сложнее. Крутая гладкая макушка камня так и норовила скинуть с себя нежданного гостя. Пришлось договариваться: Дэн со смехом устраивался на ней, но, не найдя положения, в котором хоть что-то не впивалось бы в ягодицы, смирился. Он сидел, ерзая, и понимал, что можно найти место и поудобнее — например, крыша внедорожника; считал тени, свои и валуна. Получалось почти четыре у каждого: одна из лун была мала и давала совсем мало света. Дэн смотрел на нее, на ее спутников, на степь и пытался представить, какое же у этого мира солнце…
Позже он признался себе, что в первый момент испугался. Резкий звук разорвал воздух. Дэн мгновенно перешел в боевой режим и едва подавил разумное желание броситься в густую траву и затаиться, уж больно это было похоже на выстрел из плазмомета. Первому звуку ответил второй, а за ним и третий, но не было ни вспышек, ни характерного запаха.
Змеи. Или что-то похожее. Первая взметнулась из травы метрах в пятидесяти от валуна. Короткая и толстая, он внезапно стала очень плоской, широкой и поплыла, извиваясь, по воздуху, словно под ней была надежная земля. За несколько секунд преодолев более ста метров, змея спланировала в траву. Вскоре воздух загудел от щелчков и шелестел от трения чешуи. Змеи пролетали совсем рядом, Дэн даже разглядел ромбовидный узор, серебристо-голубой с ярко выделяющейся белой прерывистой полосой по спине, разделенной на равные отрезки своеобразными «песочными часами», желтоватыми внутри и ярко-оранжевыми по контуру. Одна из змей приземлилась у подножия валуна на плоском низком камне, полежала, снова обретая объем, и уползла в траву, чтобы наверняка вскоре опять прыгнуть в воздух. Что это: ежедневная миграция с мест кормежки к местам отдыха, сезонная, в поисках безопасного места, партнера и обильного питания? Дэну было любопытно: может, кто-нибудь исследовал этот мир подробно и у этих красивых созданий есть мудреное имя в честь любимой рок-группы первооткрывателя?
Дэн рассмеялся и продолжил наблюдать воздушные танцы.
Этого мужика Дэн догнал в одном из миров, где шел ливень. Дорогу развезло, смеркалось. Тяжелый арбалет в руках, вещмешок — не рюкзак — за плечами, разбитые, но крепкие еще ботинки — все, что Дэн успел разглядеть сквозь мутную пелену дождя и сумерек, ударяя по тормозам: мужик развернулся и всадил стрелу прямо в лобовое стекло. Наконечник, не оставив даже царапины, скользнул вверх и застрял в уплотнителе между стеклом и крышей. Дэн искренне возмутился — он не проявлял агрессии, да и пешеход выглядел спокойным. Выбираться из машины не стал, тем более что стрелок подошел сам, осторожно, как подходит бродячая собака, не уверенная, что получит: лакомство или удар в живот. Но и не подойти нельзя: голод гонит вперед. Голод и надежда. Именно из-за этой надежды, читавшийся в угрюмых глазах, Дэн чуть приоткрыл боковое стекло, когда бродяга в него постучал — уверенно и спокойно, как человек, привыкший справляться сам и со всеми.
— Тебя тут не было, — с ходу обвинил он Дэна. Мужик говорил на английском, но со странным гортанным акцентом, глотая часть согласных и растягивая гласные. — Я тебя не слышал.
— Ты тоже не слишком заметен, знаешь ли, на фоне этого… безобразия, — огрызнулся, как умел, Дэн. — Как выскочил.
— Я тебя не слышал, — упрямо повторил бродяга. — Тут ровное место, не спрятаться.
Дэн не мог не восхититься: стоя в ливень по колено в грязи, с одним арбалетом против автомобиля… Дэн нахмурился: вот оно! Человек перед ним явно видел технику раньше, а этот мир, судя по редкому встречному колесному транспорту, влекомому длинноухими горбатыми серыми копытными, еще не придумал ничего сложнее телеги.
— Ты местный? — уточнил Дэн.
— Нет.
— Дорожник?
Бродяга дернул головой, стряхивая с себя воду.
— Нет. Ты?
— Я еду домой, и я умею ходить по Дороге. Тебе нужна помощь.
Последнюю фразу Дэн произнес утвердительно: ведь одинокий человек под ледяным дождем явно нуждается как минимум в тепле.
Бродяга отступил от машины на шаг, обошел ее и постучался со стороны пассажирского сиденья. Дэн, активировав на всякий случай боевой режим, открыл дверь. Не то чтобы он воспылал горячей симпатией к незнакомцу, но Денис успел крепко вбить в Дэна дорожные правила, одним из которых было: на Дороге помогают друг другу.
— Ты или дурак, или ребенок. Мама не учила не пускать в машину незнакомцев?
— Я могу постоять за себя.
Бродяга кивнул. С него лило в три ручья. Он сунул арбалет и вещмешок на заднее сиденье и устроился поудобнее. От бродяги несло застарелой грязью немытого человеческого тела, свежим потом, дождем и чем-то совершенно незнакомым, но настораживающим.
Дэн включил печку и, покопавшись в объемной сумке, стоявшей сзади, достал пару сандвичей и большой термос с горячим чаем, заваренным еще прошлым утром из трав, что дала ему с собой Туу-Тикки. Бродяга взял предложенное без стеснения, только кивнул в знак благодарности.
— Дэрил, — представился он, доев первый сандвич. — И я заблудился в этом сраном дожде.
— Расскажи.
Дэрил сначала расправился со вторым сандвичем и начал шумно, обжигаясь, пить чай.
— Мы попали в заварушку. Зажали с двух сторон: бродяги и ходячие. Крутились, как белки. Я споткнулся, улетел овраг. Очнулся в этом ебучем дожде. А мои там, среди этого дерьма остались.
Дэрил посмотрел на Дэна в упор.
— Ты говорил — помощь. Раз ты так возник ниоткуда, значит и обратно так же можешь. Найдешь мой овраг?
Дэн задумался. Это было возможно — найти тот перекресток, откуда пришел Дэрил, нужно только расстояние и время, которое он тут провел.
— Ты помнишь, как долго и с какой стороны ты шел?
— Да я не сворачивал. Я здесь часов восемь. Но по этой погоде хрен поймешь, сколько — темнело долго, да.