Дэн ещё твёрже решил вернуться на корабль и убедиться в том, что Денис, если и прав, то не во всём. Не могут к нему так вот относиться… как к удобному креслу. А пока…
— Х-ха! — прикрикнул он на коня, намотав на кулак длинную прядь гривы и задавая направление к берегу. — Х-ха!
У самого берега он не удержался, кубарем скатился с лошадиной спины в воду. Быстрая скачка и ветер в лицо немного успокоили, поэтому насмешливое всхрапывание коня и лезущего ему в лицо Тимура Дэн воспринял философски. Скормил коню кусочек яблока, потрепал по холке, отпуская обратно в море.
Пока Дэн с Денисом катались на морских конях, Грен и Туу-Тикки сложили высокий костер. Поодаль на скатерти была разложена еда, стояли деревянные чашки с молодым черешневым вином.
— Дэн, — обратился к нему Грен, когда киборг подошел к неразожженному костру. — Ритуальному пламени надо принести жертву. Вино, табак, прядь волос.
— Дети, пока у них зубы менялись, приносили в жертву молочные зубы, — подтвердила Туу-Тикки.
Денис бесшумно подошел к остальным.
— Начинаем? — спросил он.
— Да, пора, — кивнул Грен.
Денис встал перед грудой веток, протянул к ней раскрытые ладони, и костер мгновенно объяло пламя. Туу-Тикки раздала всем чаши с вином. Грен пригубил и плеснул немного в огонь.
— Нет у вина адресата… — запела Туу-Тикки.
Денис и Грен подхватили.
Под ярким светом полной луны, под тихий плеск волн и шелест ветра в высокой траве звенели голоса. У Дениса оказался вполне уверенный тенор. Он пел странную, почти лишенную логики, противоречащую реальности колыбельную, где были синие клены в дубовом лесу и незнакомые имена. Грен начал длинную балладу на неизвестном Дэну языке. Костер потрескивал, постепенно прогорая.
— Пора, — сказал Грен, достал из поясных ножен нож, проколол острым кончиком палец, выдавил несколько капель крови в чашу с остатками вина и вылил смесь в огонь.
Туу-Тикки сделала то же самое, но к кровавой жертве добавила кисет табака. Денис пальцы прокалывать не стал, просто срезал длинную прядь с затылка. Всякий раз, принимая жертву, пламя меняло цвет — стало синим со стальными проблесками для Грена, золотисто-зеленым — для Туу-Тикки, золотым с фиолетовыми искрами — для Дениса.
Дэн немного растерялся. Огонь завораживал. Жаркий, яркий, каждую минуту — другой, он тянул к себе, притягивал, грел. Дэн первый раз в жизни видел такой огонь — мирный, а не сметающий всё на своём пути.
Решив, что безопаснее отдать не кровь, а волосы, он по примеру Дениса срезал прядь. Пламя горячо лизнуло пальцы, принимая отданное, и встало белой с золотыми проблесками стеной, а потом снова опало.
Прыгали через костер: Грен с Туу-Тикки — взявшись за руки, Денис на пару с Тимуром, Дэн — один. Потом купались в холодном ночном океане. Фейри входили в воду обнаженные, в окружении морских коней.
— Терпеть не могу холодную воду, — пробурчал Денис, но разделся и окунулся.
Дэн в воду не полез, просто умылся и намочил ладони и ступни. Его очень смущал ритуальный секс старших фейри. Он не хотел этого видеть. Все-таки они ему нравились, а весь полученный опыт говорил за то, что секс редко бывает приятным занятием. Да, Теду это тоже нравилось, но уже в его партнершах Дэн не был уверен. Может, у людей так принято. Вон Полина же сексом ни с кем не занимается. Наверное, женщинам это просто не нужно само по себе, только как подтверждение статуса.
Денис, выбравшись из воды, вытерся припасенным полотенцем и сказал:
— Вот теперь я по-настоящему голодный. Давай перекусим?
Дэн кивнул туда, где плескались Грен и Туу-Тикки.
— Они в сторону отойдут, — объяснил Денис. — Они всегда подальше отходят. Так что можешь не смущаться.
— Никогда не понимал, зачем люди это делают, — признался Дэн.
— Для радости, — просто сказал Денис. — Ты же замечал, сколько в них радости бывает. Там такой выброс эндорфинов, что потом на пару дней хватает.
Дэн задумался, жуя сандвич с холодным мясом. Туу-Тикки и Грен и вообще не были ни мрачными, ни суровыми, но иногда они и правда словно искрились счастьем. Только он не связывал его с сексом. Просто не думал о том, что они могут заниматься чем-то таким.
— И Туу-Тикки? — уточнил он.
— Ну да.
— А ты сам?
— А я не заинтересован, — покачал головой Денис. — Я еще никого не люблю, ну, кроме родителей, а секса ради секса не понимаю.
— Ты думаешь, это как-то связано? Ну, секс с любовью?
— А почему, по-твоему, это еще называют «заниматься любовью»? — спросил Денис. — Именно поэтому. Секс ради секса — это разовый выброс эндорфинов и сброс тестостерона. Тестостерон я могу регулировать вполне осознанно. И с эндорфинами у меня проблем нет. Но секс с любимым человеком укрепляет близость, я наблюдал.
— За счет повышения выработки окситоцина?
— В том числе, — кивнул Денис. — Вот смотри: я видел Теда, когда у него были разовые связи, и видел, как он изменился, когда у него появились постоянные отношения с Полиной. Второе ему определенно понравилось больше. И здесь я сколько-то постоянных пар знаю. Им друг с другом хорошо. Мне это кажется важным.
Дэн в задумчивости поворошил гаснущий костер полуобгоревшей веткой.
— У меня мало данных, — сказал он наконец. — Твой Тед тоже все время норовил тебя к «Матушке Крольчихе» сводить?
Денис кивнул.
— Я никак не мог ему объяснить, что это бессмысленно, — вздохнул он. — Программные ограничения с эндокринной системы мне только здесь сняли. Ох как меня полоскало! Эмоции же тоже эндокринной системой регулируются.
Дэн дернул плечом.
— Мало данных, — повторил он. — По-моему, здесь просто раздражителей в разы больше. Меня тоже временами трясет и дергает. Никогда такого не было.
Денис хмыкнул.
— И утренние эрекции появились, ага? И настроение туда-сюда скачет?
Дэн настороженно глянул на него.
— Откуда ты знаешь?
— Про настроение — видно. Про остальное — догадался. Справки наводил, можно сказать.
Дэн нахмурился. Он не понимал, и это ему не нравилось.
— Есть в Первом Доме один маг, — начал Денис. — Эндрю. Маг-информационщик. Как хакер, только без аппаратуры. У меня он убирал все программные ограничения, которые отличают меня от человека. Оставил только управление имплантами, базу данных и боевой софт. Он и с Дэниэлом работал, и с Дани. Судя по всему, с тобой тоже.
— Когда? Почему я ничего не помню? — напрягся Дэн.
Денис пожал плечами.
— Когда — не знаю. Не помнишь потому, что сам процесс вообще никак не ощущается, только последствия. И физического контакта он не требует. А последствия — они есть. Но мы с тобой очень хорошо сделаны. И не обладаем слишком уж бурным врожденным темпераментом. Вот и получается на выходе немного эмоциональной болтанки и нормальный утренний тестостероновый пик. Я обычно ставлю его снижение в приоритеты, когда время побудки выставляю.
— Опять Эшу, — сокрушенно вздохнул Дэн.
— Они с Эндрю в одном Доме, — согласился Денис. — Мог сразу попросить. Там работы часа на четыре. Если ты спал, и мы спали — никто и не заметил даже.
— Мне не нравится такое вмешательство, — Дэн отвернулся от костра и начал смотреть на море, но пламя все равно притягивало взгляд.
Денис придвинулся к Дэну и обнял за плечи.