Небо пламенело яркими красками рассвета, предвещавшими бурю. Но на их ложе царили любовь и согласие. Каждое прикосновение приносило тихую радость.
– Мне так нравится, как ты это делаешь, Эндрю, – вздохнула Энни. – Ужасно нравится.
Он чувствовал себя исцеленным. Полноценным.
– А мне нравится твоя татуировка, – улыбнулся он.
– О господи, я совсем про нее забыла, – ахнула Энни.
– Отныне к бабочкам я буду относиться по-другому. Я буду их любить.
Энни засмеялась, и Эндрю тоже улыбнулся.
– Я долго не мог разобраться в том, что мне нужно. А нужно мне одно: чтобы ты была счастлива. Позволь мне сделать тебя счастливой. Я хочу с твоей помощью начать новую жизнь и создать семью.
– Да, с первой попытки ни у тебя, ни у меня ничего не вышло.
– Мы были еще не готовы.
– Надеюсь, мы готовы теперь. – Она погладила его по волосам.
– Будь моей. – Он поцеловал ей ладонь. – А я буду твоим. Хорошо, Энни?
– Да. – Она положила руку ему на сердце. – Да, Эндрю. Очень хорошо.
Райан стоял в кабинете Миранды, пытаясь восстановить картину того, что произошло здесь вчера. Конечно, он отлично помнил, как здесь все выглядело после преступления. Такого не забудешь.
На ковре осталось пятно крови. Повсюду белели пятна порошка, которым бригада полицейских осыпала все вокруг в поисках отпечатков пальцев. Даже оконные стекла и те были в порошке.
Откуда стреляли в Ричарда? Как далеко отлетело его тело? Какое расстояние было между Хоуторном и убийцей? Должно быть, стреляли в упор – на рубашке убитого остались крупицы пороха. Значит, Хоуторн смотрел убийце прямо в глаза и прочел там свой приговор.
Это уж наверняка.
Райан отошел назад, к двери, осмотрел комнату еще раз.
Письменный стол, стулья, подоконник, настольная лампа, картотека.
– Что вы здесь делаете, мистер Болдари?
– А что такого? Печать-то снята, – ответил Райан, не оборачиваясь. – Кажется, следователи свою работу здесь закончили.
– И все-таки ни к чему вам здесь находиться. – Кук подождал, пока Райан выйдет, и запер дверь. – Я уж закрою комнату. Доктор Джонс вряд ли захочет здесь работать, не правда ли?
– Пожалуй.
– А вот вы зачем-то сюда пришли.
– Хочу прояснить картину.
– Ну и как, удалось?
– Не вполне. По-моему, здесь нет никаких следов борьбы. А как по-вашему, детектив?
– Ни малейших. Все на своих местах. Только на письменном столе беспорядок.
– Расстояние между жертвой и убийцей было минимальным. Как сейчас между нами. Вы согласны?
– Да. Если и было, то всего в несколько дюймов. И Хоуторн знал человека, который спустил курок. Вы ведь были знакомы с Хоуторном, не правда ли?
– Очень коротко. Первый раз видел его в пятницу, когда он только прилетел, а второй раз уже после смерти.
– А прежде никогда?
– Никогда.
– Так спросил, на всякий случай. Все-таки вы занимаетесь искусством, и он тоже был по этой части.
– Мало ли людей занимается искусством. Я не могу быть знаком со всеми.
– Говорят, мир тесен. А вы вращаетесь в этих сферах давно.
– Вы тоже в своем деле не новичок, – негромко ответил Райан. – Вы считаете, что это я вчера всадил две пули в Ричарда Хоуторна?
– Нет, я так не считаю. У меня есть свидетели, которые видели вас внизу, когда прозвучали выстрелы. Я уже говорил с ними.
Райан прислонился спиной к стене. Ему было не по себе.
– Какое счастье, что я такой общительный.
– Да, у вас масса знакомых. Правда, свидетели в основном ваши родственники. Но, с другой стороны, есть и те, кто родственником не является. В общем, я вас на подозрении не держу. Проблема в том, что никто не видел, где находилась в момент убийства доктор Миранда Джонс.
Райан порывисто рванулся с места – глаза полицейского угрожающе сверкнули.
– Я вижу, вы с ней здорово подружились, – усмехнулся Кук.
– Настолько подружились, что я голову дам на отсечение: Миранда на убийство не способна.
Кук достал пачку жевательной резинки, предложил Райану. Тот отрицательно помотал головой.
– Вы себе не представляете, на что способны люди, если им чего-то очень хочется, – доверительно сообщил детектив.
– И чего же, по-вашему, может хотеться доктору Джонс?
– Я сам об этом думаю. Взять хотя бы бронзовую статуэтку – ту самую, которую так ловко стащили из музея. Я тут порылся в архивах, поизучал аналогичные кражи. Есть хороший специалист, отлично разбирающийся в искусстве и безукоризненно выполняющий свою работу.
– Значит, Миранда, по-вашему, еще и взломщика?
– Или же она знакома со взломщиком, – улыбнулся Кук. – Очень странно и то, что исчезла вся документация по статуэтке. И знаете, я тут наведался в одну литейную мастерскую, и выяснилось, что кто-то там уже был, причем по тому же самому поводу, что и я. Этот человек сказал, что учится в институте, ужасно интересовался одной бронзовой статуэткой, отлитой три года назад.
– При чем здесь все это?
– А при том, что студента с таким именем в институте нет. Да и статуэтка, которой он интересовался, – это «Давид с пращой». У «студента» даже рисунок с собой был.
– Очень возможно, что этот тип действительно связан с кражей, – задумчиво произнес Райан. – Наконец-то вы добились хоть какого-то прогресса.
– Да, дела движутся. Доктор Миранда Джонс, между прочим, в свое время вела спецкурс по бронзовой скульптуре Возрождения.
– Ничего удивительного. Она настоящий эксперт по этой теме.
– И один из ее студентов отлил бронзовую копию «Давида» в той самой литейной. Это было уже после того, как доктор Джонс провела тесты статуэтки.
– Очень интересно.
Кук проигнорировал сарказм, прозвучавший в голосе Райана.
– Да, здесь еще много неясностей. А тот студент, что сделал копию, вскоре после этого исчез, так и не доучившись. И вот ведь еще какая штука: совсем недавно некто звонил его матери, представился сотрудником института и очень хотел поговорить с этим парнем. Парень переехал в Сан-Франциско. А пару дней назад его выудили из залива.
– Господи, какой кошмар!
– У вас, кажется, в Сан-Франциско есть родственники?
Райан процедил:
– Полегче на поворотах, детектив.
– Да нет, я без всякого намека. Парнишка-то был художник, а у вас там художественная галерея. Вот я и подумал, может, ваш родственник его знает? Гаррисон Мазере, вот как его звали.
– Не знаю я никакого Гаррисона Мазерса. Но, если хотите, могу навести справки.
– Буду очень вам признателен.
– И этот Мазере – еще одно звено в вашей цепочке?
– Да. Еще одна головоломка – так будет точнее. Я еще думаю про ту знаменитую находку во Флоренции, что оказалась липой. Наверное, доктор Джонс ужасно расстроилась. Да и на мамашу свою рассердилась – та нехорошо поступила, когда отстранила дочку от работы. Вот вам опять любопытное совпадение, кто-то забрался в кладовку Национального музея, где хранилась эта подделка, и стащил ее. Ну скажите на милость, кому могла понадобиться эта дребедень? Идти на такой риск из-за куска металла, который ничего не стоит!
– Искусство, детектив, полно тайн. А вдруг статуэтка кому-то понравилась?
– Может, и так. Только сделал это профессионал, а не любитель. А профессионалы на ерунду времени не тратят – во всяком случае, если на это нет веской причины. Вы ведь согласны со мной, мистер Болдари? Вы сами профессионал.
– Естественно. – Райан подумал, что этот детектив ему, пожалуй, нравится. – Терпеть не могу тратить время попусту.
– Именно. Возникает вопрос: кому и зачем понадобилась подделка?
– Если бы я видел эту штуковину, я мог бы ответить вам на этот вопрос. Но даже если бы статуэтка была подлинной и стоила миллионы, Миранда все равно не пошла бы из-за нее на убийство. Думаю, вы со мной согласитесь. Как профессионал.
Кук хмыкнул. «Что-то в этом парне не так, – подумал он. – Но обаяшка – этого у него не отнимешь».
– Я, конечно, не думаю, что она кого-то убила. Да и трудно представить, что доктор Джонс рыщет по миру, воруя картины и статуи. У нее на лбу написано, какая она высоконравственная. Но инстинкт подсказывает мне: она что-то скрывает. Знает больше, чем говорит. А если вы ей друг, то убедите ее – пусть расскажет мне всю правду. Пока не поздно.