Ольга сидела на кухне в клубах дыма, отблеск уличных фонарей тускло освещал небольшую комнату, тени от кухонной мебели казались причудливыми призраками, которые оживали при свете фар проезжающих машин. Она считала себя умнее, выше мужа, а теперь сходит с ума только потому, что он ушел по-английски. Она прекрасно обходилась без Саши почти два года и вдруг из-за одной ночи решила, что не может жить без него. Ольга вспомнила прошедшую ночь, но уже не почувствовала прежнего волнения, настолько утомили ее собственные грустные мысли.
И когда на следующий день зашел Саша, Оля была ровной, спокойной, обыденной, такой же, как всегда, когда он заезжал повидать Лизу. Она лишь недоуменно подняла брови, когда он предложил ей еще денег.
— Это за что? Ты уже дал больше, чем обычно. Я смогу одеть Лизу на год вперед. И вообще я вполне способна сама о нас позаботиться.
Если он и был раздосадован или удивлен, то не подал виду. Он оставался тем же непробиваемым Сашей, которого она знала.
— Как хочешь, но учти: теперь я буду бывать у вас чаще, так что предупреди Варвару (так он за глаза называл тещу). Не хочу, чтобы Лиза в чем-нибудь нуждалась из-за ваших амбиций.
Господи! Амбиций! С ума сойти можно! Да раньше Саша даже такого слова не знал. Оля с трудом сдержала улыбку.
— Надеюсь, ты не против, чтобы я чаще видел дочь?
— Нет, конечно.
К Оле снова вернулось хорошее настроение. Пусть говорит что хочет, но ему не убедить ее, что он будет приезжать исключительно ради Лизы. В сущности, он спрашивал, не против ли она видеть его чаще.
— Приходи, когда хочешь, маме я все объясню.
Вот так Саша стал бывать у них почти каждую неделю, а иногда и чаще. По выходным он часто возил их за город, на озеро. Оле нравилось проводить время с ним и Лизой. Близости между ними она больше не допускала, как будто провела невидимую черту, за которую их отношения не должны были заходить. И он, казалось, принимал установленные правила. Оля открывала в нем все новые качества. Она наконец разглядела человека, с которым прожила несколько лет бок о бок, и теперь оценила его ум, щедрость, такт и выдержку. Как прежде, он был немногословен, но иногда довольно толково рассказывал ей о разных интересных вещах, в которых она вообще не разбиралась. И хотя Ольга уверяла, что содержать ее Саше не придется, получалось, что живет она за его счет. Работу она так и не нашла, правда, ей предложили место секретаря за восемьдесят долларов в месяц в одной маленькой фирме рядом с домом, но только с сентября. Так что оставшийся месяц она решила отдохнуть и побыть с дочкой и… с Сашей.
Новый этап в их отношениях приятно волновал ее. Мама, удивленная частыми визитами бывшего зятя, собиралась, очевидно, сказать что-то нелестное, но Оля так выразительно на нее глянула, что Виолетте Сергеевне оставалось лишь недоуменно поджать губы. А вообще-то матери было не до нее, она порвала с Антоном. У нее появился новый воздыхатель, роман был в самом разгаре, они даже собирались уехать на море, так что разбираться в жизни дочери было некогда, чему Ольга была только рада. Сейчас она не снесла бы категоричных маминых суждений. Единственным человеком, с которым она могла поговорить, была Маша. Она не давала советов, да Оля в них и не нуждалась. Более благодарного слушателя, чем Маша, у нее не было. Та действительно умела слушать, тогда как Оля никак не могла научиться этому нехитрому искусству и всегда стремилась вставить свое.
Как всякий невнимательный собеседник, она помнила свои вопросы, но забывала, что на них отвечали.
— Ты просто любишь его, — высказала свое предположение Маша.
— Я не знаю. Лиза любит, это точно. Но теперь я боюсь завязнуть в нем. Мне было так плохо после той ночи.
— Он как-то объяснил свой внезапный уход?