— Чего кричишь, как дура! — Медсестра встала и пошла в глубь коридора, ворча про себя: — Грамотные все стали! Вот и рожали бы дома!
…Ольга сама не понимала, как ей удалось родить и не умереть. Но после всего этого — боли, криков, оскорблений, коновального акушерства, когда она уже знала, что родила мальчика, Оля заснула быстро и крепко.
Больница была такая бедная, что, если у женщины никого не было, она могла просто умереть с голоду. Здесь почти не кормили: жидкий молочный суп утром, овощной — в обед, каша на комбижире, вечером — вермишель или перловка. Врачи и остальной медперсонал, все как на подбор — хмурые, недовольные и какие-то недокормленные. Что за время настало? Да и как тут работать, если после шести-семи лет учебы в таком сложном институте, как медицинский, врач не в состоянии содержать семью. Все это Ольга понимала и не возмущалась равнодушием, а иной раз и грубостью санитарок и медсестер. Если ты не в состоянии заплатить за уход, то и будешь рожать, как скотина — сама по себе. Главное, что все необходимое после родов ей сделали. Рожала она плохо — ручная ревизия, разрывы. Пять дней, пока не сняли наружных швов, она еще потерпела, а потом сразу поспешила выписаться. Лечащий врач предупредил ее, что надо еще полежать, чтобы избежать осложнений, организм очень ослаблен, но Ольга настаивала, и никто ее особенно не удерживал. Не хочешь, пиши расписку и — пожалуйста, хоть на второй день после родов чеши домой. А Оле было жалко папу, который катался через весь город с кастрюльками, неудобно перед тетей Валей — Лиза теперь жила у них, а самое главное — она боялась за малыша, которому настолько редко меняли пеленки, что у ребенка уже пошли опрелости. И как только присох у него пупок, она вышла из больницы, невзирая на собственное состояние. Хуже, чем здесь, уже не будет.
За дни, проведенные в роддоме, она успела отдохнуть и спокойно обо всем подумать. Казалось, она не только освободила свое тело от бремени, но и свое сознание очистила от глупых мыслей. Сейчас она не могла понять, зачем выгнала Игоря. Он заботился о них, кормил, беспокоился. Разве будет мужчина так вести себя с женщиной, которая ему безразлична? И она нуждалась в нем, а вот прицепилась к какой-то ерунде и выгнала.
Будучи по натуре отходчивой, она не могла даже вспомнить, что же ее так разозлило. Наверное, беременность действует на мозги. Как ей не хватало его сейчас! Она простила ему долгое отсутствие и хотела только одного: чтобы он пришел с цветами, поздравил ее, кричал, запрокинув голову, как все мужья, радовался, вглядываясь в маленький сверточек за мутным стеклом. Теперь она ясно понимала, что именно этого подсознательно ждала всю свою долгую беременность. Ольга хотела и любила их ребенка, потому что любила его. И она была уверена, что он придет. Она ждала его каждую минуту. На второй день после родов стала вставать и, несмотря на слабость и боли, заставляла себя вышагивать взад-вперед по коридору, выпрямившись и заложив руки за голову. Она делала наклоны и приседания, ведь скоро он придет, и она должна быть такой, какой нравилась ему. Она уже видела себя — в джинсах, нарядном джемпере, который приготовила специально для такого случая, красивую и стройную. Вот она выходит на крыльцо, подъезжает синий «БМВ», и Игорь с большим букетом роз идет к ней. Он целует ее, берет на руки сына, они садятся в машину и едут в новую счастливую жизнь. Дальше этого момента ее мечты не простирались. Но было ясно, что все закончится очень хорошо.
Однако проходили дни, а Игоря все не было. Мальчика зарегистрировал папа — ему передали справку для ЗАГСа, и он решил сделать это поскорее, хотя Оля и не просила.
— Как ты хочешь назвать сына? — кричал он снизу на третий этаж роддома.
— Не знаю, скорее всего так же, как его отца! — Она решила рассказать все папе, когда выпишется. Не орать же эту историю на всю больницу.
А папа понял ее по-своему и записал мальчика Сашей. Так и стал ее сын Александром Александровичем Мартаковым. Оля узнала об этом в день выписки, когда принесли свидетельство о рождении. Может, она возмутилась бы и переделала его, но ведь Игорь так и не явился. Ольга покидала роддом в джинсах и джемпере, красивая и почти стройная, но забирал ее папа.
Глава двадцать первая
О том, что муж Маши снова пытался покончить с собой — отравиться газом, и этим убил свою жену, она узнала спустя месяц, когда гуляла с коляской в парке и встретила их общую знакомую. Нина жила в том же доме, что и Маша.
— Самое смешное, — с горькой улыбкой закончила Нина, — что идиота этого, ее мужа, снова откачали, а Машу — не смогли… Его теперь надолго в психушку засадили, а что толку-то… — Она смахнула слезы и поспешила уйти.