По губам Эвы скользнула мстительная улыбка. Она одним движением изгнала беса и молча посмотрела на Беату.
Та приподняла брови.
Так тихоня-Эва летала сводить личные счеты.
Беата пожала плечами и, взяв ее за руку, вывела из дома тем же способом.
— И чем же они это заслужили?
— Пока мы жили вместе, кузены постоянно что-то били и ломали, но сваливали на меня. И меня наказывали и заставляли бесконечно прибирать за ними. Дядя с тетей знали, кто виноват, но ругали меня. Так что сейчас им никто не поверит, — Эва покосилась на нее, — вы сердитесь, наставница?
— Нет, — спокойно ответила Беата, — у меня была похожая ситуация в детстве: меня обвинили в воровстве, которого я не совершала. Директор и учителя давили, требуя признаться, и я пригрозила, что у тех, кто меня оклеветал, отсохнут языки.
— Отсохли?
— Нет. Мне хватило их страха. Эва, это был последний раз, ясно? Отомстила и хватит.
— Да, наставница. Мы сейчас полетим в Хисшир?
Беата задумалась и покачала головой.
— Я хочу выпить кофе с пирожными. Пойдешь со мной?
— Да, — Эва явно удивилась, но тут же повеселела, — так вы на моей стороне?
— Ты не делаешь ничего, чего обычно не творят юные ведьмочки со своими обидчиками, — махнула руками Беата, — главное, знать меру. И своевременно устранять последствия. Ах да, еще важно не попасться.
Эва хихикнула.
Они дошли до кофейни, заказали пирожные и принялись болтать. Эва рассказывала о том, какие у нее противные родственники и как ее оскорбляли словом «балерина». Кажется, она ненавидела своих дядю и тетю.
— Удивительно, что ты мстишь только кузенам, а не им, — заметила Беата, откусывая пирожное.
— На них я наложила порчи, — с улыбкой сообщила Эва, — на дядю навела невезение, и он теперь проваливает проекты на работе, теряет вещи и вечно обливается кофе. На тетю — чесотку и бессонницу. Она бегает по врачам и горстями глотает таблетки, но ничего не помогает.
Беата напряглась.
— И сколько дней они под порчей?
— Две недели.
— А когда ты собиралась их расколдовать?
Ответом ей было молчание.
— Эва, ты что, собралась проклясть их навечно?
— Они это заслужили, — буркнула та, — я их в лягушек превращу, когда заведу черную кошку.
Беата потерла виски.
Замечательно. Научила ведьмочек темной магии, а мораль вложить забыла — и вот результат. Но почему она вообще должна с ними нянчиться? Своей головой Эва не поймет, что творит месть, несоразмерную проступку?
Если не поймет, то четверо человек в Морланде бесследно исчезнут. А если учесть, что других ведьм кроме жриц Калунны в нем нет…
Проклятье.
Беата постучала ногтями по столику. Проще всего было запретить Эве это. Сейчас она подчинится, боясь гнева наставницы, но что дальше? Эва вырастет и будет творить темную магию направо и налево, и ее будут прикрывать от наказания, как жрицу Калунны. Безнаказанность совсем вскружит ей голову. Разговор по душам все-таки был нужен, но иной.
— Вот значит, зачем тебе нужен черный фамильяр: чтобы заколдовывать кого хочешь. Твои дядя и тетя — дурные люди, но ты уверена, что они заслуживают столь сурового наказания?
— Да, — упрямо сказала та, — они врали, что любят меня, а сами превратили в прислугу. И с радостью избавились, заграбастав мои деньги.
— Ты получишь их буквально через пару лет и спокойно выгонишь родственников из своего дома.
— Дело не в деньгах. А в том, что они — отвратительные жабы. Внешнее должно соответствовать внутреннему. Я — ведьма, и они пожалеют, что обижали меня.
— Потому что ведьмам можно творить все, забыв о существовании морали? — негромко спросила Беата.
Эва смешалась, но ненадолго.
— Да. Мы ведь прокляли того человека по вашему приказу, хотя он нам вообще ничего не сделал. Если порчи — это аморально, то зачем мы это сделали?
— Хороший аргумент, — хмыкнула Беата, — вы это делали, потому что я вам велела. Я же давно расколдовала его, и мне было стыдно за это.
— А мне не будет, — тихо сказала Эва.
Они помолчали.
— Ты собиралась превратить родственников в жаб навечно? Всю семью?
Эва не ответила. Явно вспомнила, что спорить с наставницей и главной жрицей культа чревато неприятностями. Значит, на виду будет играть в пай-девочку, а втихую творить темную магию. Плохо.
Беата встряхнула волосами.
— Что ж, давай рассмотрим такую ситуацию: представь, что однажды утром ты просыпаешься и нигде не находишь Лили и Дану. Они исчезли. Может, погибли. Может, похищены. Но явно попали в беду. Они бы не ушли сами, бросив тебя. Ты ищешь их, колдуешь, сходишь с ума, но твоих подруг нигде нет, и никакие чары тебе не помогают.
— Я использую ясновидение. Как вы.
— И оно тебе тоже не поможет. Эти чары не всегда срабатывают правильно. И они не панацея: ведьмин круг с их помощью вы так и не нашли, потому что он был заколдован. Проходит неделя, две, три. В ужасе ты решаешься на спиритический сеанс и чувствуешь облегчение, что никто не приходит: значит, они живы, верно?
— Да.
— Неверно, — бесстрастно заметила Беата, — они были живы в момент сеанса, но уже спустя пару часов это изменилось. Просто ты об этом не узнаешь. И больше никакие поисковые чары их не отыщут: на мертвых они не работают. Остаток жизни ты проведешь в одиночестве и неведении и, может быть, спустя лет тридцать узнаешь, куда они делись. Рассказать?
Эва сглотнула.
— Расскажите.
— У твоей тети была подруга-ведьма, о существовании которой ты не знала. Когда внезапно исчезла вся их семья, ведьма провела небольшое расследование и обнаружила, что ее подругу в лягушачьем облике раздавил автомобиль на дороге, куда она выбежала в поисках помощи. Ее мужа, играясь, придушил соседский кот. А их дети, противные задиры, умерли от голода, потому что не умели ловить мух. Ты ведь ушла и оставила их в таком облике, не думая о последствиях.
Эва стиснула пальцы до побелевших костяшек.
— А Лили с Даной? Что сталось с ними?
— Ведьма решила, что имеет право на месть злодейке, погубившей людей, — серьезно ответила Беата, — так что она сделала то же, что и ты: превратила их в жаб, а потом отнесла на болото. Некоторое время они метались там, надеясь, что их спасут. А потом их склевал аист.
Эва оцепенела.
— Вы просто пугаете меня.
— Нет. Я рассказываю тебе о возможных последствиях «веселого» превращения противных родственников в жаб. Во-первых, они сойдут с ума от ужаса, не понимая, что и почему с ними случилось. Во-вторых, быстро погибнут, как любые беспомощные существа. В-третьих, тебе могут захотеть отомстить за это, и удар будет нанесен в твое слабое место. Ну, а в-четвертых, если твой поступок удастся доказать в суде, то ты отправишься на электрический стул. С ведьмами-убийцами обычно не церемонятся. Ты все еще думаешь, что тебе все можно, Эва?
Она молчала, уставившись в пустоту.
Беата вздохнула.
— Превращением в жабу можно пугать. Я иногда делаю это с Джеральдом, когда сержусь на него. Но никогда так не поступлю на самом деле, потому что это равносильно изощренному убийству. Темная магия опасна. Любое колдовство опасно, если ведьма считает, что может творить его направо-налево. Всегда нужен какой-то сдерживающий фактор: закон, мораль, доброта или умение просчитывать последствия. Если ты начнешь вредить людям, то однажды попадешь в беду сама и утянешь за собой Лили и Дану. Они пострадают из-за твоей бездумной игры в могучую ведьму.
— Но ведь их и так могут заколдовать? Нас всех могут превратить в жаб другие ведьмы, если только захотят? — потрясенно спросила Эва. — Как от этого защититься?
Беата хмыкнула. Кажется проняло.
— На моем доме лежат защитные чары, а в саду цветет вереск Калунны. Он не пропускает людей, задумавших недоброе в отношении меня и членов моей семьи.