— Пойду позвоню Вики. Сейчас вернусь.
— Ладно.
Колдвелл проводил Халмера взглядом, а потом заговорил со мной:
— Смышленый малый, верно?
— Да, вроде бы.
— Зачем тогда дураком прикидывается?
— Не знаю. Возможно, испугался, что с умным не станете говорить.
— Он что, дружок вашей милой родственницы, угадал?
— Да, они друзья.
— Поторопился я вылезти на свет Божий, приятель, — сказал Колдвелл. — Надо было бы родиться на десять лет позже. Сейчас ребята стали ушлые — отправляются в лучшие кварталы, в Гринвич-Виллидж, белых подружек себе находят. Если в я в свое время куда сунулся, меня бы обратно принесли вперед ногами.
— Времена меняются, — поддакнул я.
— Она получала порошок у какого-то полицейского. Столь резкая смена темы разговора ошарашила меня. Я не сразу врубился, о чем он говорит, а когда до меня дошло, спросил:
— Так вот, значит, с кем она связалась?
— Вот именно. Месяца три назад она исчезла на всю ночь, вернулась в девять утра, наколотая по уши, рассказала, что какой-то мужик из полиции подцепил ее у “Американы”, она уж было решила, что ее замели, но, как оказалось потом, коп потащил ее на какой-то грузовой корабль у Вестсайдского причала. Там был пожар, и потому он пустовал. Коп завел ее туда, они пошли в капитанскую каюту. Домой она вернулась накачанная порошком. Потом еще пару раз та же история, тот же полицейский, и причем всегда волок ее в какое-нибудь дикое место, как будто балдеет от этого, чем страннее, тем больше кайфа. Денег ей никогда не давал, но уколоться — без проблем.
— Как его звали?
— Не знаю. С чего это он будет шлюхе называть свое имя Она, по крайней мере, утверждала, что не знает.
— Когда она тем утром не вернулась, вы решили, что он; опять с этим копом?
— Это было первое, что пришло мне в голову. Но когда она с ним, то позже полдевятого, ну, девяти, не приходит. И я понял, что дело неладно.
Вернулся Халмер, вид у него был серьезный.
— Вы еще не закончили, мистер Тобин? — спросил он.
— Почти, — ответил я.
— А как насчет выпить на посошок? — намекнул Колдвелл, успевший прикончить две порции виски, пока я с ним беседовал.
В бумажнике у меня оставалась еще пятерка, и я отдал ее ему:
— Если не возражаете, закажите сами.
— Нисколько не возражаю. — Он, широко улыбаясь, запихнул пятерку в нагрудный карман. Женщина проводила деньги взглядом голодной собаки, которая смотрит, как соскребают с тарелки в мусорное ведро остатки еды.
Я поднялся на ноги:
— Спасибо за помощь.
— Вы считаете, что я вам помог?
— Да, и даже очень, — признался я. — Но еще раз обещаю, что на вас никто не покатит бочку.
— Чего мне бояться, — нехотя произнес он. — Какого черта, я же чистый.
Халмер явно торопился убраться отсюда. Мы пробрались к выходу, он шел первым, я за ним, и, когда оказались на, улице, и нас снова ослепил солнечный свет, и окутала жаркая влага, я спросил:
— Ну, так что стряслось?
— Пойдемте в машину, я вам по пути расскажу. — Он заторопился впереди меня, да так, что я за ним еле поспевал, и на ходу сообщил мне:
— Эйбу позвонил епископ Джонсон, разыскивал вас. Эйб сказал ему, что вы, наверное, в “Частице Востока”, поэтому он звякнул туда и оставил сообщение. Просит приехать к нему.
— Не уверен, что в этом есть необходимость, — заметил я. — Пока тебя не было, Колдвелл мне кое-что сообщил — может, в этом и есть ключ к разгадке.
— Дайте я вам сначала доскажу, — перебил он. Мы дошли до “бьюика”, и он, открывая дверь, произнес через плечо:
— Донлон мертв.
Глава 19
Мы, по моему настоянию, подрулили слишком близко к пожарному гидранту.
— Если тебя оштрафуют, я заплачу, — пообещал я. — У нас нет времени колесить по кварталу в поисках стоянки.
Припарковав машину и заглушив мотор, Халмер спросил:
— Мне здесь подождать?
Именно это я и хотел ему сказать, но, когда он спросил, передумал.
— Чего ради? — ответил я. — Пошли со мной.
— Ладно.
Я не стал ждать, пока он закроет дверцу на ключ и быстро направился ко входу в здание, занимаемое общиной “Самаритяне Нового Света”. По пути туда я бросил взгляд на другую сторону улицы, но, разумеется, Донлон уже не сидел на скамейке у тротуара. На его месте, удобно устроившись, болтали две пожилые женщины, поставив возле себя хозяйственные сумки.
Переступив порог, я на секунду замешкался, привыкая к полумраку, а когда пригляделся, увидел, как брат Вильям поднялся с одной из задних скамей. За ним сидел епископ Джонсон, в черных очках, хмурый и сосредоточенный.
Заметив, что следом за мной вошел Халмер, брат Вильям позволил себе на секунду удивиться, но от комментариев воздержался. Он спросил только:
— Хотите на него взглянуть?
— Да.
— Он там, снаружи.
Мы вдвоем с Халмером последовали за братом Вильямом. Он повел нас влево от входа, в противоположную сторону от машины Халмера, и довел почти до угла. В своей белой сутане он на этой грязной улице выглядел очень необычно. Каким-то чистым. И свежим. Казалось, будто жара отступала перед ним, не решаясь окутать влажным душным коконом его кристально чистое одеяние.