«Если б я заявилась в том виде, в котором сейчас, твоя бы пассия меня к тебе и на пушечный выстрел не подпустила!»
— Почему мне пришлось буквально заставлять тебя привести себя в порядок?
«На какие шиши я бы наряжалась?!»
— Пожалуйста, — в завершение своего вопросника попросил Воротников, — скажи, какие еще у тебя сюрпризы? Ты ведь знаешь, я привык к тебе, ты прекрасный работник. Я очень не хочу тебя терять. Но мне просто необходимо знать, к чему мне быть готовым?!
«Я да я! Мне да мне! Ты бы хоть разок обо мне подумал. Вот уйду — тогда вспомнишь!»
Безусловно, внешне подтянутый и открытый, Воротников мог дать сто очков форы более молодому, но уже обрюзгшему манипулятору Гаврилову. Но сейчас, после разговора с Олегом, стало особенно заметно — тот все-таки тоньше и гибче Валерия Захаровича. А что до манипулирования? Времена не располагают к сантиментам. Не важно, как тобой управляют, какими средствами. Важно — для чего. Что из тебя делают в итоге. Гаврилов сделает из нее руководителя. Не только тем, что даст должность и власть. Он ей и выучку обеспечит. А Воротников привык, что она — на подхвате. Что ее усилия растворяются в его результатах. Иной роли он ей не позволит.
— Чего ты молчишь? — начал раздражаться Валерий Захарович. — Я же стараюсь как-то объясниться. Мы ж не можем работать без взаимопонимания? Как без веры друг другу работать-то? Нельзя!
— Нельзя, — кивнула Тамара.
Она обрадовалась тому, что вспыльчивый Воротников сейчас все решит за нее, избавляя от мук выбора и от объяснений. Но в то же время боялась расстаться с ним.
«Не с ним, — поправила она себя, — а с хорошей работой у него. Вдруг Гаврилов передумает?»
— Тогда не молчи! Понимаешь, когда ты уехала, до меня вдруг дошло: а вдруг ты… Ну, может, ты к нему до сих пор неравнодушна? Я понимаю, это все звучит глупо. В конце концов, я и права-то не имею об этом спрашивать. Но, прости, мне нужна ясность. Ты к нему неравнодушна?
Вопрос был так неожидан, что Тамара даже не успела рассердиться. Она решительно помотала головой. Отрицательно. Точно отвечая не шефу, а своим мыслям. И лишь заметив, как Валерий Захарович обрадовался, спохватилась:
— Действительно у вас нет права об этом спрашивать! При чем тут это?
— Понимаешь… Ну я не знаю, как объяснить.
Обладая довольно культурной речью, Воротников старался избегать слов-паразитов. Тамара замечала: «нукать» он начинает только в чрезвычайно важной для себя ситуации. Когда решается что-то значительное для него. Она смотрела на шефа, невольно растроганная еще одним отличием Валерия Захаровича от Олега. Да, они сразу разглядели друг в друге соперников. И каждый сразу попытался выяснить ее отношение к другому. Но если Олега интересовало, принадлежит ли сейчас другому ее тело, то Воротников спросил о душе: любит ли она еще?
То, как прямолинейно, без гавриловских подходцев, он это сделал, ей польстило.
— Идите вы к черту! — сказала она, не делая попытки встать.
— Понимаю, что глупо выгляжу. И самое странное, что мне на это — плевать сейчас. Я вдруг спохватился. Вот когда ждал тебя. Почему-то важность другого человека доходит только тогда, когда можешь его потерять. Слушай, я даже пообедать забыл. Жрать хочется. Давай съездим, поужинаем где-нибудь? Там и обсудим. — Он с надеждой поднял к ней лицо, и Тамара отвела глаза.
Сговорились они, что ли?
Она едва не поддалась.
Воротников был сейчас таким незнакомым. Она и предположить не могла, что этот жесткий, резкий человек способен впасть в отчаяние. Неужели из-за нее?
Да нет. Вряд ли. Спасибо ему за откровенность. Он и в самом деле просто не хочет потерять умелую помощницу. Да к тому же, как недавно выяснилось, довольно-таки смазливенькую.
Сейчас Панкратова уже как бы отстранилась душой и от Воротникова, и от его «Аметиста». Ее наконец оценили по достоинству, и она могла себе признаться: Воротников нравился ей. Интересный мужчина. Помимо очаровывающе быстрого ума и, как она только что убедилась, некоего чутья к ее настроению, он буквально излучал мужские флюиды. Тигриная грация, сияющие солнечным золотом глаза.
И наглость, чтобы использовать сотрудниц «всесторонне».
— Нет, я не могу. Мне нужно домой. — Она поднялась из кресла, желая прекратить этот разговор.
— Чего дома-то? — удивился шеф. — Дочка у тебя привычная, мужа нет. Чего тебя там ждет? А есть-то тебе все равно надо? Давай, давай! Поехали!
Да лучше бы он обматерил ее, чем вот так.