— А чего, — хмыкнула Кузнецова, — бандюг и раньше хватало. Но сейчас хоть можно жить, как тебе самой хочется. У женщины уже есть шанс. Там, где солидная прибыль светит, начальники уже должности на мужские и женские не делят. Ведь почему Воротников клевете не поверил? Просек, что ты — находка для его фирмы. Но и Гаврилов тоже уловил: из твоего пребывания в «Аметисте» он может получить огромную выгоду. Если ты к нему придешь со всеми данными о клиентуре Воротникова, то и на этом можно руки погреть. По этому он решил дать тебе возможность пустить корни в «Аметисте». Тебя травить перестали, но подослали к вам шпионку. Некрасова — баба ушлая. Она соблазнила Бутицкого, втерлась к нему в доверие и разнюхала про его махинации. Помнишь, она случайно встретилась с тобой в коридоре и, чтобы замести следы, сделала вид, будто пришла на работу проситься? Это она втиралась, когда Гаврилов решил с помощью Бутицкого прикарманить весь «Аметист». Они ждали момента, чтобы зацапать тебя, деньги и фирму сразу. Поэтому и обрадовались той крупной операции, которую вы проворачивали через Австрию и Люксембург. Только и мы с Олегом все это время не дремали. Как только Выприцкий выяснил, что Зинка — дочь Некрасовой, то для нас многое прояснилось. Мы начали следить за бедовым семейством. Засекли их возню вокруг «Аметиста», и когда старший сынок Некрасовой чуть не задавил Воротникова, объявили полную боевую готовность. Засекли, что средний брат, Федька, крутится вокруг дачи моих стариков. Он высматривал гостившую у них Зою. Потом в Ивантеевке появилась и сама Нинка. Дачу сняла на другом конце города и возле нашей прогуливалась. Дальше ты знаешь: Олег и его друзья из охранного агентства устроили засаду, скрутили Зину и ее братца, когда они пытались похитить Зайку. Дочку твою мы спрятали в квартире у Олега, но Мицуписю убедили отрапортовать мамочке, что все в порядке, замысел удался и девочка у них. Вот тогда-то Бутицкий и отправил тебе послание с угрозами. Нам главное было — время выиграть. Мы надеялись, что пока их курьеры будут объясняться с австрийской полицией по поводу фальшивых доверенностей, мы выпытаем, кто за всем этим стоит. Ведь, не зная главаря, мы никак не могли обезопаситься на будущее. Но Зинка, стерва, так и не раскололась. Набрехала нам и…
Вот уж точно: помяни черта, и он тут как тут.
Рывком открылся люк, но свет, хлынувший из него, тут же заслонила Зина Рыкалова:
— Эй, девоськи! Соскусились?
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Федька Некрасов, который с удовольствием отзывался на кличку Фред, видом мелок для своих тринадцати — щупловат и невысок, голова огурцом, глазенки маленькие. Но его всерьез, по-взрослому, донимали две большие обиды и одна крупная забота.
Первая обида была за маму.
Почему бабу, которая за деньги позволяет мужикам делать с ней все, что угодно, и ведет себя как половая тряпка, называют приличными словами? Путаной, жрицей любви, гулящей, проституткой. Не все эти слова, конечно, в отстой. Но их по телевизору говорят. Значит, приличные. А вот его мама не из-за денег, а просто от любви к этому делу мужиков меняет, как хочет, и крутит ими для блага семейства. Но для нее у людей мало-мальски приличного слова нет! Слова, которыми ее называют соседи, не для телевизора. Заодно, разумеется, и детей маминых, включая Фреда, тоже с упоминанием грязных слов кличут. «Шлюхин ублюдок» — это еще самое ласковое. За что?! Фред у сверстников в гостях бывал и отчетливо видел: так, как мама, немногие родители смогли жизнь наладить.
У каждого из Некрасовых своя комната, каждый живет, как ему больше нравится. У Вовчика — мотоцикл, «Ямаха», у Фреда — компьютер, у Зины — шкатулка с кольцами и серьгами. Никто не в обиде. Изредка только мама с Зинкой цапаются из-за того, что сеструха перед чужими гостями в комбинашке разгуливает. Но и тогда мама сердится не всерьез: «Понимаю, что коготки почесать охота. Да только — на своих их чеши! А то мне-то уже недолго осталось». Короче, живет семейство Некрасовых чумово: весело и комфортно. Оно само по себе, а остальные — сволочи, обругивающие маму, — сами по себе.
Вторая обида Фреда — за себя самого.
Ему уже 13, а он еще ничего важного за свою жизнь не совершил.
А время-то идет! Всего год до 14-ти остался.
Тогда по закону будет почти полная ответственность, и на шару уже не порезвишься. Это ему Вовчик, как из зоны пришел, конкретно объяснил:
— Завидую я тебе, Фредди. Знал бы я в твои годы, какие есть возможности! Я б еще до четырнадцати озолотился бы! Ты ж кого хошь можешь зарезать, а тебя и пальцем не тронь. Лафа!