***
Бернард Нестор был не из тех, к кому можно относиться легкомысленно. Курировать коллекцию «DressedforInfamy» — дело не для слабонервных. Это требовало глубоких знаний истории, политики, моды и высшего общества. Пути передвижения экспонатов тянулись от Белого дома до помощника библиотекаря в Технологическом институте моды и обратно к анонимным коллекционерам. Работа требовала умелого общения с людьми и знания рычагов давления в высшем обществе, которые могли бы расслабить известных людей настолько, чтобы одежда ассоциировалась с их самыми печально известными моментами жизни.
Шафрановое платье Брунико было главным на выстовке. У бруникской принцессы Филомены было много платьев и костюмов, но ни один из них не был найдено, ни у коллекционеров, ни в одном из университетов дизайна, после ее смерти шесть месяцев назад. Нынешний верховный принц Брунико, Сальвадор Форси, пришлось вызвать из охотничьей экспедиции на дальнем конце острова, но от коллекции ничего не осталось. Все исчезло, не оставив ничего ни в химчистке, ни у друзей — ни стежка, ни носка, ни бусинки, ни пояса. Коллекционеры моды оплакивали потерю.
Поэтому, когда обнаружили шафрановое платье, разработанное «Scaasi» с деталями, сшитыми мамой, началась настоящая лихорадка. Это было больше, чем единственное платье любимой принцессы, найденное где — либо в мире, и это была так же часть парадной одежды, которую она надела в ночь инаугурации Сальвадора верховным принцем Брунико. Пир был бесконечен: охота на лис занимала все дни, пойманной пушнины хватило бы на несколько шуб, а в танцах и азартных играх пролетали ночи. Частичным доказательством подлинности платья стал кусочек белужьей икры, найденный между двумя бусинами на груди.
— Мне жаль. Я не смогу с тобой поужинать, — сказала Лора Джереми, когда они выходили из офиса. — Я должна убедиться, что мама не натворит ничего лишнего.
— И как ты собираешься ее останавливать?
— Буду смягчать все, что она говорит. Я не знаю. Но она меня бесит.
— Знакомое чувство.
Она сморщила нос.
— Я надеюсь, ты не ожидаешь рождественского подарка с таким признанием.
— Я в неправильномсписке подарков. Встретимся позже?
— Да.
Он обернулся, потом поцеловал ее и погладил по щеке большим пальцем.
— Сначала позвони. Я могу быть здесь. — Он собирался встретиться со своими дизайнерами по поводу «NewSunny» и подготовки к поездке в Китай.
***
Мама ждала на углу Мэдисон — авеню и 50–й улицы, освещенная разноцветными рождественскими огнями, развешанными на фонарных столбах, обнимая себя от холода.
— Почему ты не надела шарф? — Лора спросила, подходя ближе.
— Не нашла ничего подходящего.
Лора сняла с себя свой шарф и дала маме. Они прошли квартал на восток до старого каменного здания с арочными окнами и скошенной стеклянной дверью. Мама стряхнула с ног снег и позвонила.
Дверь открыл лысый мужчина в черном костюме.
— Вы, должно быть, миссис Карнеги?
— Миссис и мисс, — сообщила мама.
Дворецкий улыбнулся. Лора и не подозревала, что ее мать само очарование.
Бернард Нестор был худой, на грани истощения, с короткими ногами и невысокого для мужчины роста. У него была оливковая кожа, а тонкие волосы были подстрижены почти под ноль. Он шел прямо и напряженно, придавая новое значение слову «шомпол». Нестор, выглядел как человек, который привык решать важные дела с важными людьми в любое время, но все — таки обладал и земными нотками, словно он хотел быть твои другом, независимо от того, где ты жил или каков твой социальный класс. Эта аура успокоила Лору, потому что, хотя она в настоящее время заработала больше денег, чем когда — либо могла потратить, но все равно чувствовала себя ребенком, чья мать чистила диваны, чтобы заплатить за квартиру.
Воздух в таунхаусе Бернарда был спертым, как будто большую часть года люди в нем не жили. Возможно, это было правдой, так как он редко бывал в городе. Он проводил экспертизы не чаще, чем раз в два года, но когда он брался за дело — это были редчайшие артефакты, самое ценное искусство или самая большая находка.
Он обратился к Барри с просьбой организовать выставку примерно в то же время, когда умерла Грейси. Джереми не принимал в ней участие, пока платье Брунико не попало в коллекцию. Бернард объяснил свои требования ему и Лоре. Местонахождение платья держалось в строжайшем секрете. Транспортироваться платье должно было только в специальной витрине, в которой его привезли, и ни в коем случае не извлекаться из нее. Предмет одежды должен был быть вывезен из музея таким же образом. Внутренности платья не должны были подвергаться реставрации. С ним вообще нельзя было ничего делать.