— Видите пуговицу на манжете? — Мама указала. — Пуговица вшита прямо в ткань. Она состояла из двух частей. Сначала вшивалась ножка, а сверху пристегивалась шапочка. Я все это делала сама, своими руками. А пуговицы на платье вчера? Висели.
— А разве не может быть, что с годами нитки ослабли и она отвисла?
Мама вздернула подбородок. Она твердо стояла на своем.
Бернард, однако, придерживался другого мнения.
— В течение последних двадцати лет платье висело в очень захламленном шкафу в доме ирокезов. Возможно, что его кто — то надевал, помимо принцессы. Возможно, за это время пуговица оторвалась, и её пришили обратно, но не правильно. А так же, возможно со временем ткань вокруг прохудилась, и пуговица стала висеть. Как вы можете себе представить, платье не хранилось в архиве. До сегодняшнего дня мы не могли провести никакую экспертизу, кроме визуального осмотра, но, уверяю вас, мы взяли образцы пота из — под рук. Королевское общество наук в Брунико сообщило, что ДНК совпадает.
Замечательно. Лора искренне порадовалась, что такие люди, как принцесса Филомена из Брунико, тоже потели.
— Ладно. — Лора встала со стула. — Извините, что побеспокоили вас.
— Ничего страшного, — сказал Бернард, проводя их до двери. — Я уеду из города, как только все разрешится. Надеюсь, до отъезда увидеть тебя снова. Он искренне улыбнулся, и как бы невзначай коснулся маминого плеча.
— Я уверена, что еще встретимся, — сказала Лора.
***
Когда они оказались в полквартала от дома Бернарда и благополучно выбрались на Мэдисон — авеню, Лора заметила, что мамина шея удлинилась на несколько сантиметров, а подбородок был вздернут.
— Ты его раньше встречала? — спросила Лора.
— Не уверена, не помню.
— Он вел себя с тобой ужасно фамильярно. Как будто он тебя знал.
Мама отмахнулась от Лориной опеки.
— Это еще не конец. Сопутствующие предметы к платью остались у ирокезов. Что — то случится.
— Мама, все закончено. Мы должны вернуть платье на выставку как можно скорее. Это и так плохо сказалось на имидже Джереми.
— Дай мне передохнуть. Есть реальные факты, а есть Джереми. Может быть, я бы забеспокоилась, если бы была уверена, что его это тоже беспокоит.
— Не меняй тему. Платье возвращается. Я понятия не имею, почему ты так к нему прицепилась. Сколько сотен платьев ты сшила? Но именно это запало к тебе в душу, и я не знаю почему.
Мама продолжала идти.
Лора развернулась к ней лицом, продолжая двигаться вперед спиной.
— Почему?
— Ни почему. — Мама пыталась увернуться от ее левой руки.
Лора заступила ей путь. — Скажи мне.
— Лора Присцилла!
— Мы пойдем в Рокфеллер — центр, и ты можешь говорить со мной обо всем, за исключением рождественских ангелов. Или мы можем кататься на коньках.
— Я иду домой.
— И я тоже.
***
Поезд грохотал по мосту. За короткий промежуток времени между туннелями удалось уловить сигнал телефона, чтобы написать Джереми.
«Возвращаюсь с мамой, прости».
«Она в порядке?».
«С ума сошла, я думаю».
«Тебя нашли не в капусте».
— Чему ты улыбаешься? — спросила мама, когда они слетели в туннель, и сигнал отключился.
— Джереми пишет целыми словами. Мне это нравится.
— Он слишком шикарен для тебя.
— Он придурок, — сказала Лора, но она все еще улыбалась.
В тот вечер, когда мама встретилась с Джереми, любовником Лоры, а не с Джереми — боссом, был редкий ноябрьский снегопад. Ветер не мешал, белым хлопьям спиралями опускаться на его черные ресницы оставаясь, там, на секунду, прежде чем растаять. У него тогда была короткая борода, такую же светлую, как и летящие хлопья, и он был восхитителен во всех отношениях, обнимал ее и улыбался легко, как будто единственное место, где он хотел быть, — гулять с ней по кварталу в Бруклине.
Он настоял на том, чтобы купить цветы, хотя маме бы стало от этого еще более неловко. Или нет. Все было не похоже на прошлые знакомства с родителями. И, конечно, никто из ее парней не был таким высоким, значимым и известный, как Джереми Сент — Джеймс. Она провела пол утра в ванной, размышляя, следует, ли ей принарядится, лучше пахнуть или попытаться выглядеть как девушки из общества Джереми.