— Думаю, тебе следует их сжечь, — сказал Джимми, как будто читая мысли Лоры.
— Хорошо, что твоя бывшая жена так и не появилась, — сказала мама. — Мне нужно поглядывать себе за спину.
— Может, уже покончим с этим? — Заныла Руби. — Лора и я должны идти к Стью.
— Нет, я не пойду, — сказала Лора. — Я должна вернуться на работу.
— Уже девять часов, — возразила Руби.
— И что? У меня, знаешь ли, две работы.
— Брось одну и начни нормальную жизнь.
— Зачем? Чтобы научиться сидеть с лодыжками за ушами и носить треники целый день?
Джимми прервал их.
— Это то, о чем ты рассказывала? — спросил он маму. — Эти две? Вот так?
— С тех пор как начали говорить — Мама взяла свой конверт из кучи. — Начну — ка я первой. — Она вскрыла его, развернула лист бумаги и прочитала вслух:
«Дорогая Джоселин,
Прошло много времени с тех пор, как мы разговаривали. Я надеюсь, что с тобой все в порядке.
— Двадцать лет назад, — вмешалась Лора.
— Вы, — сказал Джимми, тыкая в них пальцем — помолчите обе.
— Иди к черту.
— Серьезно. — сказала Руби.
— Кто этот парень? — Лора спросила Руби. — Где он был, когда мы ели лапшу быстрого приготовления два раза в день?
Взглянув на Джимми, Руби, фыркнула:
— Да, где ты был?
— Достаточно! — прикрикнула мать. — Этот маленький водевиль тянется с десятого класса. Устраиваете спектакль, когда хотите чего — то избежать, но сегодня у меня нет настроения смотреть на это. Я уже перестала ждать писем, и вот они пришли, так что заткнитесь, пока я их не сожгла прямо здесь.
Мама откашлялась и снова начала читать:
«Я знаю, что это должно быть неожиданно после стольких лет получить это письмо. Двадцать лет. Я много чего хотел сказать за это время. Это было нелегко. Хочу поблагодарить тебя за все, что ты сделала ради воспитания девочек. Знаю, это было трудно. В жизни было столько обстоятельств, и ни на одно у меня нет объяснения.
Я вижу, ты сейчас живешь в Бруклине. Надеюсь, вам там нравится. Помню, раньше это был довольно опасный район, но, если девочки с тобой, все должно быть хорошо. Ну, надо идти. Удачи. Джозеф».
— Что, черт побери, это было? — спросила Руби.
— Кого — то сбил грузовик с сиропом, — сказала Лора.
Папа внезапно показался менее страшным, менее интересным. Стариком, протягивающим пустые руки.
Руби, опрокинула в себя остатки вина и сказала:
— Я следующая.
Когда ее сестра открыла конверт, Лора сравнила толщину содержимого. Конверт в руках Лоры был толще, как письмо о зачислении против двух отказов. Она почувствовала ком в горле, как будто там у нее застряла пластиковая соломка, скрученная, концы которой торчали под острым углом, и не давали сглотнуть. Она попыталась прочистить горло, но обнаружила, что забыла как.
Руби начала читать свое письмо вслух. Как заметила Лора всего лишь половина страницы, написанная от руки.
«Дорогая, Руби!
Надеюсь, когда ты читаешь это, у тебя все хорошо. Я научил тебя дизайну одежды, и думаю, что ты в этом преуспела. Ты всегда была очень талантлива. Как — то я хотел покрасить свою комнату и подумал, что моя старшая дочь точно бы знала, какой цвет использовать..».
Остальное Лора не слышала. Это было слишком. Письмо к ней таким не будет. Оно должно быть длинней. И ей придется читать его при всех. Невидимая рука, сжимавшая ее горло, теперь схватила за сердце. Ребра стали сдавили постоянно расширяющиеся легкие. Боль пронзила ее грудь, сжала горло. Комната вокруг нее перестала существовать. Темнота в глазах заслонила все, кроме рта Руби, продолжавшей читать.
«…Самый лучший папа».
Внезапно все совсем потемнело. Воздух ударил ее по щекам холодом. Лора оказалась на заднем дворике. Она даже не знала, как туда попала.
— Дыши. — раздался голос Джимми.
Она вдохнула воздух через рот, сжимая железные перила, перекинулась через них и была уверена, что её сейчас вырвет, если желудок еще способен был ей подчинятся.
Мама гладила ее по спине.
— Что случилось?
— Паническая атака, — сказал Джимми. — Она была близка с ним?
— Он ушел, прежде чем я начала ходить, — огрызнулась Лора, оборачиваясь, приступ отступал, боль в груди стихла до чувства стеснения.