— Бернар Нестор позвонил мне и сказал, чтобы твоя мать перестала задавать ему те же вопросы, что и я, — сказал детектив. — Она кажется милой женщиной.
— Вы говорите обо мне, как будто меня здесь нет, — вмешалась мама.
Кангеми проигнорировал это замечание.
— Но у нее точно такие же привычки, как и у другого человека, которого я знаю.
— Он не ответил мне, оставалось ли платье когда — либо без присмотра, — сказала мама.
Лора обняла маму.
— Ты знаешь, поскольку я представляю компанию, которая является держателем облигаций выставки, я вправе спросить, как продвигается расследование.
— Продвигается неплохо, — сказал он. — Спасибо за вопрос. — С этими словами он вышел из комнаты ожидания и вернулся к своей швейной машинке.
Лора повернулась к матери.
— Стоп. Просто остановись. Мой мозг переполнен папой. Я пытаюсь уберечь три компании от провала. У меня куча люди, которые меня постоянно о чем — то спрашивают, с которыми я с трудом справляюсь большую часть дня, и я должна выглядеть так, как будто я совсем справляюсь, что я и делаю. Джереми в отъезде, и я скучаю по нему, но не могу расслабиться, иначе он подумает, что я теряюсь на этой работе. Так что последнее, что мне нужно, это бежать сюда, спасая тебя от тюрьмы. Хорошо, мама? Мы можем отложить все это на неделю? Тогда у меня будет время гоняться за тобой по всему Манхэттену.
— О, ну, я не хотела доставить вам неудобства, мисс Важные дела. — Она выскочила за дверь на 35–ю улицу, как ошпаренная.
Лора последовала за ней так же быстро, но полная раскаяния. Она была эгоистичной, эгоистичной девушкой, которая беспокоилась о себе, когда мама пыталась пережить воспоминания двадцатилетней давности, которые она скрывала от своих детей. Ее Лора догнала только через пол квартала.
— Прости.
— Нет, это я втягиваю тебя в это.
— Я сама склонна лезть туда, где мне не место.
— И мне нужно поговорить с владельцем платья.
Лора покачала головой, понимая, что они говорили о разных вещах.
— Прости? Что ты сказала?
Мама протянула руки. Нос у нее был мокрый и красный от холода, а влажный воздух спутал ее волосы. Лора сделал пометку, что на Рождество нужно будет купить ей зимнюю шапку. Было просто смешно, что она никогда не могла вспомнить самое важное.
— Пусть меня арестуют. И что? Они собираются бросить шестидесятилетнюю женщину в тюрьму, не дав ей покаяться? Я так не думаю. И, черт возьми, я легко могу сослаться на начавшееся слабоумие. Правильно?
— Дядя Грэм не позволит тебе сослаться на слабоумие. Дай мне время.
Мама подняла палец:
— Такое случается и с лучшими из нас. — На этом она развернулась на каблуках и ушла.
Было уже поздно. Тени над улицей удлинялись, и воздух становился чуть более волнистым.
— Мама, нет! — Лора погналась за ней, но пожилая женщина быстро шла на восток, к вокзалу, склонив голову немного вниз, сжав руки в кулаки. Лора догнала ее, забежала вперед и пошла спиной назад. — Не ходив «Iroquois». Не делай этого, не надо.
Мама остановилась.
— Свита останавливался там двадцать лет назад. Я тебе это говорила?
— Да, говорила. Ты пугаешь меня до смерти. Я тебе это говорила?
— Слишком давно.
Лора съехала, когда ей исполнилось восемнадцать, и пока она собирала содержимое своего чемодана, вошла мама и откровенно обсудила с ней, что значит быть самой по себе, как ей оплачивать свои счета, пользоваться противозачаточными средства, правильно питаться и убираться в доме. Когда Лора спросила, в чем ее проблема, потому что, конечно, все это было очевидно, мама сказала: «Иногда ты меня пугаешь».
И Лора ответила: «Жаль».
Она хотела, чтобы мама ушла и оставила ее одну. Что и сделала мама, и Лора дважды пропустила аренду и платеж по кредитной карте на достаточно долгий срок, и столкнулась с серьезной проблемой с оплатой, на выплату которой потребовались годы. Но все это осталось в прошлом, в то время как более насущным, опасным и требующим немедленного вниманияказался вопрос о том, что мама бежит за город, чтобы преследовать арендатора, чей управляющий зданием уже угрожал приказом о защите.
— Я иду с тобой, — сказала Лаура.
— Я думала, что тебе нужно управлять семью бизнесами.
— Ты скажешь мне номер помещения или как?
Глава 8
Лора мало что могла рассказать об «Ирокез», чего нельзя было услышать от более остроумных и эрудированных людей. Это было лучшее здание на Манхэттене. Не мнение, нет, просто факт. Здание занимало один квартал на 86–й улице, включая всю площадь между Бродвеем и Вест — Эндом — двенадцать этажей из довоенного камня и освинцованного стекла, внутренний двор в центре, великолепная отделка в стиле рококо всего трехэтажного входа, двенадцатиметровые потолки, средний размер квартиры две тысячи квадратных метров. Можно продолжать и никогда не касаться того факта, что половина монстра сдавалась в аренду по фиксированной цене, в то время как другая половина продавалась как многоквартирный дом по три тысячи долларов за квадрат или сдавалась в аренду по пятнадцать долларов в месяц. Кто — то может приветствовать это как экономически разнообразное, а кто — то может плакать о несправедливости вашего соседа, платящего десять процентов вашей ренты.