Пробили часы на каминной полке. От огня осталась лишь пара искорок, и на Энн вдруг навалилась такая усталость, что не было сил подняться по лестнице в спальню. По крайней мере, завтра хотя бы не придется вставать на рассвете.
– Ступай к себе, – сказала она Милли. – А я принесу тебе грелку.
Оставшись на кухне в одиночестве, Энн ждала, пока вскипит чайник, и восхищенно смотрела на горшок с вереском. Весной она высадит его у дома, в крошечном, на одну цветочную клумбу, садике, зажатом между сараем и ящиком для угля. Во время войны Энн выращивала там более практичные растения: бобы, морковь, кабачки и картофель. Но в июне, после Победы, она высыпала в почву горсть семян календулы, которые ей дал сосед мистер Тилли. Следующей весной они снова взошли, и тогда Энн высаживала все больше цветов, пока каждый клочок земли не покрылся растениями, которые нельзя съесть.
Пусть Милли усмехается сколько хочет, для Энн этот вереск – настоящее сокровище. Подарок от самой королевы в качестве признательности за проделанную работу. Энн будет выхаживать вереск до конца зимы, а потом – если весна когда-нибудь придет – отыщет для него место на клумбе. От Балморала до Баркинга путь неблизкий, и садик Энн станет чудесным пристанищем после долгого путешествия.
– Тебе здесь будет хорошо, – сказала Энн вереску, касаясь кончиками пальцев его бархатных стеблей. Очнувшись от фантазий и слегка сконфузившись, она наполнила грелки для себя и Милли, выключила свет на кухне и пошла спать.
– 2 –
Мириам
Англия, Лондон
3 марта 1947 г.
Ее первым впечатлением навсегда останется серость – везде и всюду. Была середина дня, подступали сумерки, ледяной дождь отбивал дробь по стеклу. За окнами поезда тянулись унылые сельские пейзажи в свинцово-серых тонах, голые зимние поля и одинокие домишки, затем их медленно стали сменять сбившиеся в стайки здания и сплетения городских улиц. Тот самый город. Лондон.
Поезд неуклюже перекатился с одного пути на другой, потом еще раз, постепенно теряя скорость. Теперь из окна виднелись только кирпичные стены в пятнах копоти, и на несколько мгновений заблестела под мостом водная гладь. «Темза», – догадалась она. Все медленнее и медленнее поезд натужно катился вперед, пока, содрогнувшись в последний раз, не замер у края платформы, гневно изрыгая огромные клубы дыма и пара.
Пассажиры бросились застегивать чемоданы, натягивать перчатки, плотнее закутываться в теплые шарфы. Мириам шагала по перрону, приноравливаясь к торопливым шагам людей вокруг и стараясь не отставать. Ее сумки почти ничего не весили, идти было легко.
В конце платформы стоял контролер, или инспектор, или как там его называют в Англии. Наблюдая за выражением его лица, когда он компостировал билеты, Мириам почувствовала облегчение: контролер ободряюще улыбался тем, кто выглядел неуверенно или встревоженно.
Она заранее приготовила свой билет, угадав, что в Англии устроят еще одну проверку, но, сохраняя выдержку, пропустила вперед остальных пассажиров. Не стоит привлекать к себе внимание и задерживать людей. Ей не раз говорили, что нельзя мешать англичанам наслаждаться искусством стояния в очередях.
– Добрый вечер, – поздоровалась Мириам.
– Добрый вечер, мисс. – Контролер вернул ей билет, проделав в уголке маленькую дырочку. Словно это сувенир, который следовало хранить на память. О том, как она уехала из Франции, оставив там все, что было знакомо, и оказалась в таком странном, холодном, богом забытом месте.
– Прошу прощения, вы не знаете, как добраться до отеля «Уилтон»? Кажется, он недалеко от вокзала. – Несколько недель кряду она изучала содержимое полок в букинистических лавках вдоль Сены, пока не нашла путеводитель по Лондону. Если верить описанию, в «Уилтоне» должно быть комфортно и не слишком дорого.
– Вы правы, мисс, он совсем недалеко. Выходите прямо через эти двери, потом сверните направо – выйдете на Уилтон-роуд. Отель через дорогу, за театром «Виктория». Если увидите перекресток с Гиллингем-роуд, значит, вы прошли слишком далеко, поворачивайте назад. Вам нужна помощь с багажом? Я могу найти носильщика, и он…
– Нет, спасибо, я справлюсь сама. Благодарю.
Инструкции контролера оказались точны, и всего через несколько минут Мириам уже была на месте. Отель, несомненно, знавал и лучшие времена: фасад был покрыт грязью и копотью, коридор освещался единственной тусклой лампочкой над входом, а воздух внутри пропах сыростью, капустой и сигаретным дымом.