Добросердечного врача до глубины души потрясли страдания, которые ей довелось пережить, и он сделал все возможное, чтобы ей помочь. И все же он ошибся: ни свежий воздух, ни сытная еда, ни приятные прогулки под ласковым солнцем никогда не вернут того, что у нее отняли. В день, когда решение созрело, Мириам написала подруге, знавшей ее достаточно хорошо, чтобы понять. Катрин ответила на следующий день.
20 февраля 1947
Моя дорогая Мириам!
Сможешь ли ты выделить время, чтобы увидеться со мной перед отъездом? Я не стану тебя отговаривать – уверяю тебя, я понимаю твои резоны, однако хочу попрощаться как следует. Скажем, в четверг вечером, в шесть часов? Я живу с Тианом в его новых апартаментах. Предупрежу персонал, что ты придешь. Если время тебе не подходит, дай мне знать.
Тиан – не кто иной, как Кристиан Диор. Тот самый Диор, чья коллекция нарядов несколько недель назад покорила весь мир. Мириам сделала вышивки на нескольких платьях, – месье Диор высоко ценил вышивальную мастерскую «Maison Rébé». Однако она не встречалась с самим модельером и никогда бы не смела даже надеяться, что такая встреча состоится благодаря дружбе с Катрин.
Проходя в апартаменты Диора через парадную дверь, Мириам чувствовала себя весьма странно – великосветской дамой, прибывшей на примерку нового туалета. Но попробуй она пробраться незаметно через вход для персонала, Катрин непременно узнала бы.
Мириам проводили в изящно обставленную комнату, проявляя всяческую любезность и предлагая всевозможные напитки, и только когда она решительно отказалась от угощений, ее оставили в одиночестве. Впрочем, лишь на мгновение, поскольку дверь тут же распахнулась, и вбежала Катрин.
– О, моя дорогая, как я рада тебя видеть! Садись, дай на тебя поглядеть. Хочешь чего-нибудь? Чашку кофе? Травяного чаю?
– Нет, спасибо, мадемуазель Диор, – ответила Мириам, вдруг смутившись. Сколько бы ни длилась их дружба, к ней вышла сестра величайшего в мире кутюрье.
Однако подруга покачала головой и взяла Мириам за руки.
– Для тебя просто Катрин. Я настаиваю. А теперь расскажи мне, что случилось.
– На прошлой неделе начался судебный процесс. Уверена, ты помнишь, я об этом говорила.
– Про соседа твоих родителей? Того жандарма?
Мириам кивнула. Она пошла на первое заседание, рассчитывая стать свидетелем свершившегося правосудия. Адольф Леблан жил рядом с родителями Мириам, сколько она себя помнила, и за много лет он ни разу не поздоровался, ни разу не справился о здоровье, ни разу не позволил ей поиграть со своими детьми. «Грязная еврейка», как ее называли, научилась опасаться и детей, и их краснолицего, громогласного отца.
За облавой на ее семью стоял Леблан, человеческий винтик в беспощадной машине смерти, прокатившейся по всему континенту. Тем не менее его оправдали, когда процесс даже толком не начался.
– Его освободили вместе с половиной других подсудимых, – рассказала Мириам. – Судьи посчитали, что помощь сопротивлению полностью искупает вину.
– Вот негодяй! Уверена, он и пальцем не пошевелил, пока не стало ясно, кто победит! – Катрин презрительно фыркнула.
– Он прошел мимо меня, выходя из зала. Так близко, что коснулся рукавом. Он наверняка меня узнал.
– Но оказался не настолько глуп, чтобы выдать себя?
– Именно.
Мириам искала в глазах Леблана хотя бы намек на чувство вины или стыда. Вместо них она увидела ненависть. Жгучую, едкую, неутолимую. Она оглядела зал суда – в глазах других подсудимых горела такая же ненависть.
– Все же ты из-за чего-то расстроена. Что он сделал?
Мириам крепко зажмурилась, пытаясь стереть воспоминание.
– Он улыбнулся. Улыбнулся и кивнул мне, чтобы я знала: если бы время повернулось вспять, он бы ничего менять не стал. Маман, папá, дедушка… Если бы мог, он бы снова отправил их на смерть.
– Не все такие, как он, – умоляюще прошептала Катрин.
– Знаю. Но теперь мне страшно. Он напомнил об этом страхе.
– Я понимаю. Понимаю.
– Я хотела попрощаться и поблагодарить тебя за помощь. Без тебя я бы не выжила.
– Как и я без тебя, – сказала ее подруга, и этих слов было достаточно им обеим. – Подожди минутку! Хочу кое с кем тебя познакомить.
Подруга стремительно покинула комнату, прежде чем Мириам успела ответить. Катрин хочет с кем-то ее познакомить? Она ведь не может иметь в виду…