Даже не хотелось подкалывать или говорить гадости.
Просто стоять напротив него и пытаться впитать в себя немного тяжести, которая исходила от него огромными, накрывающими, густыми волнами.
Впервые она чувствовала себя в тишине с ним не в своей тарелке. Потому что ощущала — должна что-то сказать.
Не успокоить.
Просто он ждал чего-то от неё, а она чувствовала это всей кожей.
— Хорошо… — голос сорвался.
Гермиона покраснела, быстро кашлянув в кулак, переминаясь с ноги на ногу и ловя на себе прямой взгляд. Глаза Малфоя поблёскивали в темноте.
— Хорошо, что ты рассказал Забини, — выдавила она из себя.
Отвернулась, потому что Драко фыркнул, хмурясь.
— Не начинай, Грейнджер.
— Что?
— Сама знаешь. Этот балаган. Я знаю, в какой мы заднице, и ваша с Блейзом жалость нихера не поможет.
И почему-то в голове заревели его слова, сказанные когда-то: “Мы в полном дерьме, Грейнджер”.
Хотя в тот момент они ещё не подозревали о том, во что ввяжутся немного позже. И о том, что происходит. Произойдёт.
Наверное, они хронически будут по уши в проблемах. Только начало ноября, а уже создавалось ощущение, что учебный год вот-вот подойдёт к концу.
— Я никого не собираюсь жалеть.
— Ну, конечно.
И снова молчание, которое действовало на нервы, как капающая вода. Завязывая в жилах тысячи крошечных, но тугих узелков. Было странно разделять тишину со слизеринцем.
Никогда бы не подумала…
— Знаешь, чувство такое странное, — протянул он задумчиво.
На мгновение замолчал.
Пожевал губу. А затем исправился:
— Противное. Как будто и не там, и не тут.
— Что ты имеешь в виду? — голос немного сиплый, будто Грейнджер долго кричала.
Малфой переплёл пальцы, глядя куда-то в свои ладони.
— Как будто я вышел из дома… давным-давно вышел. И был уверен, что в том месте, куда я отправился, всё будет иначе. Всё будет лучше. Я был уверен, мне обещали. Я знал, что так будет.
И усмехнулся так горько, словно ему было стыдно от того, что он сейчас говорит.
Но стыд и Малфой — это, определённо, понятия несовместимые.
— И что же? — тихо спросила она.
Он всего несколько секунд раздумывал, отвечать или нет.
Наконец, произнёс:
— А я так и не дошёл, Грейнджер. До сих пор. И знаешь. Это то, за что я никогда не прощу его. Он заставил меня поверить в себя. А теперь… — Драко замолчал так, будто у него свело горло. Но он только сцепил зубы и поднял взгляд на Гермиону, застывшую перед ним.
Отчего-то и без уточнений было ясно, что он говорит об отце.
— Я не дошёл. И не понимаю — то ли заблудился. То ли стоял на месте всё это время.
Такое ненужное откровение.
Мерлин, Малфой, да что с тобой. Пожалуйста, не сдавай позиций.
Он изо всех сил старался не показать, как сильно его прибивает вся эта ситуация. Но сил неиссякаемых не бывает. И Грейнджер на мгновение представила себе: а ведь он в этом напряжении уже много, много времени.
Куда больше, чем она сама.
И видел он больше.
Наверное, это и заставило её сделать шаг к нему и сесть рядом. Просто сесть, не касаясь, имея приличное расстояние между его бедром и своим собственным.
— Может быть, тебе и идти никуда не нужно было.
Он опустил голову, рассматривая носки своих туфель.
— Может быть, — пробормотал, и девушка почему-то приковалась взглядом к его ресницам, отмечая, как забавно они приподняты на самых концах. — Херовое сравнение получилось.
Она не сдержалась — улыбнулась. И вдруг.
Вспомнила его танец с Пэнси.
Эти ресницы отчего-то наталкивали её на самые глупые мысли. Каждый раз. Вызывая сочувственную нежность. Ненужную, явно неуместную.
Дурацкие ресницы.
Да кого это интересовало.
Он танцевал с Паркинсон, не отрывая взгляда от неё, Гермионы. Потираясь щекой о тёмные волосы слизеринки. И она вспомнила ощущение тянущего удовольствия в груди, когда смотрела в эти серые глаза, обнимая другого человека.
Другого. Человека.
Кто-то считает, что это нормально?
Грейнджер вздохнула, отворачиваясь. Понятие “нормально” стало слишком расплывчатым в её понимании нынче. Она сунула руки в карманы, наткнувшись пальцами на плеер.
И внезапная, безумная идея вспыхнула в голове.
Нет. Это бред. Сейчас явно не до этого.
Но… чёрт. Молчи, Гермиона. Не делай того, о чём потом…
Она встала, почти рывком. Так, что Малфой поднял голову, слегка хмуря брови, не понимая причины этих резких движений.
— Иди сюда.
Брови нахмурились сильнее.
— Что? — он не понял. Она тоже не понимала.
Молча сделала несколько шагов вбок. Туда, где от цветного окна на пол падал мутный ночной свет. Обернулась к слизеринцу, напряжённо за ней наблюдавшему.
— Ну же.
— Что ты… — он запнулся, когда заметил в её руках плеер. Тонкие пальцы уже ловко распутывали провод. — Какого фига ты делаешь?
Светлые глаза смотрели на неё с комичным удивлением.
Ты знала, что он не оценит твою идею. Но теперь гриффиндорский азарт брал верх. Именно он и заставил произнести:
— Пожалуйста, Малфой. Иди сюда.
Чуть не добавила: я тебя не обижу.
Представила, как получала бы за эту самонадеянную фразу по голове. Его холодной усмешкой или же не менее холодной, брошенной будто-так-и-надо фразой.
Улыбка растягивала её губы, когда он осторожно поднимался и подходил. Недовольно кривясь. Однако глаза выдавали — смотрели заинтересованно. Даже полумрак не скрывал этого.
А когда Драко вошёл в их небольшой круг льющегося из окна света, Гермиона убедилась наверняка — ей удалось удивить его. Заинтриговать. И, самое главное — она надеялась — выкинуть эти тяжкие мысли из головы. Хотя бы на время.
Но у них не было времени.
И оттого оно сейчас было ценным. В особенности для Малфоя. Минуты, проведённые в расслабленном покое в противовес тому году напряжения, что преследовал его по сей день. И неизвестно, сколько ещё этого ужаса их ждёт впереди.
— Чего ты хочешь, Грейнджер?
Чтобы твой голос не звучал так устало.
— Возьми, — она протянула один наушник.
Драко посмотрел на него с выражением почти дикого непонимания.
— Даже не подумаю.
— Малфой.
— Прекрати, Грейнджер, я не собираюсь втыкать это себе в ухо.
Она не сдержалась и прыснула, сжав губы.
— Мы его достанем. Если ты переживаешь, что…
— Я переживаю, что ты окончательно свихнулась, — сказал он, приподнимая бровь и переводя взгляд на её лицо.
— О, только не говори, что Драко Малфой струсил. Перед наушником, — Гермиона постаралась произнести это максимально серьезно, покручивая пластмассовое “ушко” на проводке.
Слизеринец сжал губы.
— Я не струсил. Я не хочу… приобщаться к вашему клубу любителей этих… штук.
— Нет такого клуба, Малфой.
— Да мне…
— Просто возьми и надень.
Он выдернул наушник из рук Грейнджер.
— Я не умею пользоваться этой хреновиной, — прошипел, остервенело сжимая его кончиками пальцев.
— Ничего сложного нет, — сказала Гермиона и продемонстрировала на себе, как следует поступить с “этой хреновиной”. Проводок слегка натянулся и пришлось сделать крошечный шаг к Драко.
Он почти не заметил, только тяжело вздохнул, бросив на гриффиндорку ещё один осуждающий взгляд.
— Твои идеи сведут меня в могилу, — пробормотал он, осторожно поднимая наушник и вставляя его в ухо. Пластмассовая капелька правильно вошла в ушную раковину, и Малфой на миг застыл, словно прислушиваясь к ощущениям.
Девушка сделала страшные глаза.
— Живой?
Он скривился:
— Ну и что в этом восхитительного?
Она потянулась к плееру.
— Только не пугайся.
Слизеринец закатил глаза.
Да, мол, сейчас я испугаюсь этой маггловской штуки. Жди.
Однако стоило нажать на “play” — и он вздрогнул, против воли напрягаясь. Из наушника зазвучала достаточно громкая песня, которую слушала Гермиона ещё по пути сюда.