Профессор собирался сделать сыворотку, которая бы не произвела нужного эффекта?
Если Томпсон-или-кто-там-ещё будут уверены в том, что Драко говорит правду, в то время, как он сам может кое-где и покривить душой… то это значительно упростит дело. Ему поверят. И он сможет соврать.
Точнее — недосказать.
Драко поймал взгляд Снейпа и кивнул.
— Было бы неплохо, профессор.
Было бы просто охуенно, профессор. Мягко выражаясь.
Это то, что спасёт нас. Меня. Мать и Грейнджер.
— Мне нужно ещё кое-что обдумать, мистер Малфой. И переговорить с некоторыми людьми. Этого вам знать не обязательно. Было бы неплохо, если бы вы добились от вашей матери встречи с Дереком Томпсоном. В ближайшие дни. Потому что, как вы понимаете, времени не так много.
— Да, — Драко снова кивнул и, игнорируя давящее беспокойство после последней фразы Северуса, подошёл к кафедре. Забрал со стола тетрадь. — Конечно.
— Это всё, что вы хотели обсудить со мной, я надеюсь? Или будут ещё… неожиданности?
И в этот момент Малфою показалось, что зельевар на мгновение позволил настоящему беспокойству пробиться в голосе.
Несмотря на внешний покой, мужчина был напряжён. Так же, как и его мысли.
— Нет, профессор. Только это.
— Да уж и этого достаточно.
Драко поджал губы в вежливой улыбке. А затем развернулся и направился к двери. Однако остановился на полпути, обернувшись через плечо.
— Спасибо, профессор. — Снейп поморщился, но кивнул. — Это действительно важно.
— Вы плохо соображаете, чем всё может закончиться, мистер Малфой. Я не советовал бы вам совать в это ваш нос, но вы всё равно не послушаете меня, не так ли?
Вкрадчивый голос был полон той интонации, которую разобрать не получилось. То ли волнение, то ли отрешенная усталость. Драко иногда казалось, что зельевар хронически невероятно уставший.
— Так, профессор.
— Сомневаться не приходится. Судя по тому, до чего вам удалось докопаться. Так что постарайтесь последовать единственному моему совету — держитесь подальше от Курта Миллера и сосредоточьтесь на том, что я вам сказал по поводу встречи с мистером Томпсоном. Это ясно?
Слизеринец снова кивнул.
— Да, сэр.
— Хорошо. Тогда ступайте. И держите меня в курсе ваших успехов.
Когда тяжёлая дверь за Малфоем закрылась, он замер на несколько мгновений, уставившись в полумрак коридора и сжимая пальцами корешок дневника.
Медленно выдохнул, будто не дышал всё это время.
Твою мать. Получилось.
Снейп действительно согласился помочь. У Нарциссы есть шанс. Есть грёбаный шанс.
Он несколько раз сглотнул, словно старался проглотить почти ненормальную надежду, которая то поднималась, то рушилась в грудной клетке. После чего быстрым шагом направился вперёд по каменному коридору, боясь поверить в шаткую удачу.
Всё складывалось.
Это не могло не радовать и не напрягать одновременно. Всё действительно складывалось.
Драко Малфой понятия не имел, какого хрена ему делать со всем этим, но голоса в голове молчали, что почти заставило улыбаться. И эта улыбка коридору была последним, чего он от себя ожидал. Приехали, Малфой. Здравствуй, Малфой. Ты улыбаешься каменным стенам. Ошизение, по-моему.
Но что-то гнало в спину. Заставляло ускорить шаг.
Блин, да почти бежать.
А затем снова ухмылка, которую не удалось спрятать.
Потому что он понял. Он, чёрт возьми, надеялся, что Грейнджер до сих пор спит в его постели.
Глава 22
Люди хотят движения и стоят на месте. Не идут. Не бегут.
Наверное, боятся убежать раз и навсегда.
До последнего момента Логан Миллер не знал, что такое страх. Он мог лишь догадываться, представлять, вдумываться в это слово. Пока оно не начало материализоваться. Пока оно не начало выдавливать изнутри уверенность в том, что это чувство — далёкое. Не способное когда-либо коснуться его закалённого организма.
Он не был молод, он не был стар. Но он слишком часто и слишком подолгу одинокими вечерами всматривался в зеркало. В густую седину на своих висках, и от этого она, кажется, становилась гуще с каждой минутой.
Думать о том, что жизнь подходит к концу, было тяжело.
Сначала было тяжело смириться с тем, что время, чёрт его дери, идёт. Или же он сам проходит мимо. Стареет тело, потухает взгляд.
Так уж повелось, что у всех, кто взрослеет, тускнеют глаза.
Потом пришло беспокойство — всё ли будет в порядке с сыном, когда не станет Логана. Да, ему было всего лишь сорок три, но эти мысли так навязчиво крутились в голове, что не замечать их просто не получалось.
А затем начался тот кошмар, который вынес из головы всё.
И становилось хуже. Только хуже, потому что кошмар прогрессировал. С каждым днём Логан чувствовал это.
Год назад. Бесконечный год назад.
При живом Люциусе, при старом составе приспешников. Ритуалы, не несущие за собой результатов, и всё хуже, и хуже, и хуже. И ещё хуже, хотя это было просто невообразимо. Стоило ситуации достигнуть дна, как всё проваливалось, и оказывалось, что внизу ждёт что-то ещё более мрачное. Глубокое.
Новое дно. И новое. И новое…
— Мы поможем твоему сыну. Картала сказала тебе, что кровь нечистокровных спасёт его.
Пустые обещания. Люциус делал всё это только ради своего дела. Убийство ради убийства. Потому что Курту не становилось лучше, ни через месяц, ни через полгода. Это было не то. Это было слишком не то.
Логан знал, что проклятье не перебороть мелкими убийствами магглов, несмотря на то, что позволял пропускать через себя магию, чтобы зарядить ею кровь убитых.
И каждый раз во время ритуала холодели руки, потому что просыпалась пустая, глупая надежда. Которая не оправдывала себя. Нисколько. Ни разу не оправдывала себя. Не стоило связываться с семейством Малфоев. Не стоило доверять Люциусу. Возможно, если бы Логан действовал сам, если бы не повёлся на жалкую обманку, Курт был бы здоров. Возможно, это можно выкинуть из головы сына. Но отчаяние толкает порой на вещи, из которых приходится вылезать годами. На поступки, от которых не отмываются руки.
И первое убийство, которое совершили приспешники в начале сентября, без участия покойного Люциуса Малфоя, почти помогло. Почти получилось. Семейка Джорджа Бэллоу, работника Министерства магии, была убита. Ритуал почти принёс тот результат, что был нужен. Проклятие отступило.
Курт присутствовал при убийстве, и Логан видел, как “это” тёмной тучей вырвалось из тела сына, мгновенной, почти незаметной. Никто кроме него, пожалуй, не заметил этого стремительного теневого рывка.
— Ты как? — он до сих пор слышал свой взволнованный шёпот после окончания ритуала.
— Всё… тихо, — и изумлённые глаза сына были такими отчаянно распахнутыми, что камень свалился с души.
Неужели. Неужели помогло? Наконец-то помогло?
Однако не прошло и нескольких недель, когда сова принесла из Хогвартса новое письмо.
“ Отец, это началось снова. Я чувствую, как оно возвращается.”
И в этот момент родился страх.
На смену надежде, на смену действиям.
Был только один вопрос: почему? Почему это помогло лишь на время? В чём нужно изменить ритуал, в чём он постоянно совершал ошибку?
Семьи следовали за семьями. Курт сам выбирал жертв. Это были попытки вслепую. Но это были попытки.
Ритуалы не давали ничего. Ровным счётом пустое место. И с каждым разом всё больше пустоты в глазах сына.
Наверное, именно это толкнуло его на очередной поход к Катарле. Очередной поход в Лютный переулок. Очередные тёмные, будто затянутые омутом взгляды волшебников в непримечательных одеждах.
В этой части всегда было тихо, слишком тихо и мрачно. Ноги сами несли к низкому, задёрнутому плотными шторами входу в магазинчик. Логан был редким гостем в подобного рода заведениях, поэтому затхлый запах зелий и проклятий, буквально витающий в воздухе, душил его. Тёмная магия слишком сильно меняла людей, чтобы волшебнику было просто приспособиться к ней сразу же.