— Мечтай, — он уже почти шипит, цедя слова сквозь зубы.
Додавить ещё немного — и будет красно-золотой взрыв. Малфой лениво подпёр плечом стену и коснулся кончиком языка уголка рта.
Поттер был не в тему. Он был здесь не нужен.
Одно его присутствие вызывало желание унизить. И он уверял себя, что делает это по привычке, а не потому, что очкарик заставил Грейнджер краснеть из-за него в Большом зале.
— Я так и думал. Твоя амортенция пахнет моим одеколоном, признай это.
Как точно просчитал.
Действительно, крепкие нервишки гриффиндорца шатаются во все стороны.
— Заткнись!
От пронёсшегося по коридорам эхо Драко поморщился.
— Громкость поубавь, герой. Когда ты такой оживлённый, ты выводишь меня из себя в несколько раз быстрее.
— Просто ответь мне, где Гермиона, и я с удовольствием избавлюсь от твоего общества.
— Ты, Поттер, не Мальчик-который-выжил. Ты — Мальчик-который-меня-заебал. Я уже сказал тебе, я понятия не имею, где она.
Гарри зыркнул на закрытую за спиной Драко дверь в гостиную. А затем перевёл недоверчивый взгляд на слизеринца.
Вот сволочь, ты свою Грейнджер носом чуешь, что ли?
Просто отвлеки его.
Чем угодно, пусть уберётся.
— Да что с тобой, а? — вопрос заставил гриффиндорца моргнуть.
Актуальный вопрос, кстати. Сейчас все ведут себя как помешанные.
— Не понял.
— Я спрашиваю, что за хрень с тобой? Вчера, в большом зале. Сейчас. Я переживаю за свою жизнь, Поттер. Вдруг ты болен? Потому что все твои приходы случаются, когда я неподалёку.
— То, что было вчера, тебя не касается.
— Да. Особенно если учесть тот факт, что я участвовал в этом, — Малфой фыркнул, наблюдая, как стоящий перед ним снова медленно сатанеет.
— Я не собираюсь выслушивать эту чушь, прости.
— В чём твоя проблема, твою мать? И какого хера это касается меня?
— В том, что ты запал на Гермиону! — рявкнул вдруг Поттер, ткнув рукой в деревянную поверхность створки.
Драко замер. Сердце пропустило удар.
Он серьёзно?
Захотелось рассмеяться. Или удариться головой о стену. Странное желание, но эта фраза почему-то зазвенела в голове как чёртов колокол.
Запал на неё. Запална неё?
И с какого-то чёрта рассмеяться не получилось. А было бы кстати.
— Ты больной урод, — голос прозвучал негромко, но холодно, как никогда.
Гриффиндорец хохотнул. Как-то по-злому.
— Я серьёзно. У тебя проблемы с головой. Пойди, проверь шрам у Помфри. Вдруг засорился.
— Ты полное дерьмо, Малфой. И хуже уже не станешь от того, сколько гадостей скажешь, — отчеканил Поттер.
Эта чеканка так напомнила Грейнджер, что стало даже почти не по себе. Всё-таки гриффиндорцы в чём-то неуловимо схожи.
— Твоего мнения никто не спрашивал в этом вопросе.
— Так думаю не только я. Как раз вчера пришлось обсудить твой кретинизм с Куртом, он с радостью поддержал меня.
И это рассчитано на то, что должно каким-то образом задеть?
Стоп. С кем?
Он напрягся.
— Подружился с Миллером?
Гарри фыркнул.
Дёрнул плечом, как подбитое животное, развернулся и пошёл по коридору, бросив на Малфоя мне-жаль-тебя взгляд. Видимо, дошло, что ловить здесь нечего.
— Эй, Поттер, — крикнул Драко, делая несколько неосознанных шагов за ним. Слишком напрягло то, что он сказал. — Я задал вопрос.
Нет.
Кретин молча шёл по коридору.
Что ещё за оговорка про Курта?
Через несколько секунд слизеринец уже преграждал ему путь, слегка взъерошенный от рывка вперёд.
— Говори мне.
Гарри пришлось остановиться и уставиться на него. Недовольно. Его губы поджались.
— Как тебя это вообще касается, а? — кажется, это было искреннее удивление.
Опять.
Засунь своё грёбаное удивление в задницу, Поттер.
— Меня касается всё, что касается Миллера, понял меня?
Гарри сделал шаг назад и нахмурился, глядя в сузившиеся глаза Драко. Несколько неправильных секунд, неуловимо похожих на те секунды, когда Драко стоял перед ним и рыжим нищебродом в Большом Зале.
А потом Поттер вдруг тоже стал серьёзным. И даже почти исчезло удивление. И это “вдруг” Малфою очень не понравилось.
— Он спрашивал о Гермионе.
О Гермионе. Твою мать.
Как это произошло? Мгновение ускользнуло. Пальцы уже вцепились в отвороты мантии с красно-золотым ободом.
— О чём именно?!
Поттера тряхнуло.
Драко тряхнул. А потом тот с силой отпихнул слизеринца от себя.
— Больной, что ли, Малфой?
— О чёмон спрашивал?!
Гарри почти отскочил, оправляя одежду. Драко тоже сделал шаг назад.
— Чёрт, да что с тобой?
— Не выводи меня, — низко зарычал, не отрывая ледяных глаз от обеспокоенного лица.
Почему-то Малфой готов был поклясться в том, что его собственное лицо имеет то же самое выражение.
— Он говорил, что хочет узнать её ближе. Интересовался, что она любит, спрашивал о родственниках… Это, знаешь, нормальная беседа между двумя людьми.
О родственниках.
Кретин понял, что у Грейнджер слишком рискованно интересоваться об этом? Понял, что Малфой разорвёт его на чёртовы ошмётки, если он приблизится к ней?
— И что ты сказал?
— Что они в Австрии.
Поттер ответил на вопрос безропотно. И — почему-то — в его глазах появилось что-то, подозрительно напоминающее напряжённый страх. Драко скрипнул зубами.
А потом резко отвернулся и зажмурился, прижимая ладонь к глазам.
— Блять, — приглушённое рычание было встречено эхом.
— Что происходит?
И он повторил:
— Блять… — уже тише.
Несколько долгих секунд Драко пытался осознать, что это ничего не значит. Что это просто информация, которую Поттер — тварь — слил Миллеру. И что Нарцисса скажет, если вдруг, внезапно, начнёт планироваться нападение.
На этот раз гриффиндорец оказался перед Малфоем, глядя в глаза с прежним напряжением.
— Что ты здесь устраиваешь?
Драко смотрел куда-то за плечо Гарри, судорожно соображая. Сопоставляя факты.
Пока беспокоиться не о чем. Этот вопрос всего лишь подтверждает тот факт, что Миллер клюнул. Что он плывёт им в руки.
Но ощущение такое, словно Малфой подвешен за ребро, а ноги беспомощно болтаются в воздухе. Пока мать не ответит какой-то определённостью, касающейся либо нападений, либо встречи с Томпсоном, это состояние не пройдёт.
Взгляд наткнулся на поблёскивающие в полумраке стёкла очков.
Поттер. Ты смотри, это действительно беспокойство на его лице. Страшно за подружку.
— Слушай, — Драко опустил руку. Сжал и разжал кулак. — Ты мудак.
Гарри тут же сжал губы, собираясь, словно вот-вот съездит слизеринцу по лицу.
— Какого…
— Заткнись, ради Мерлина. И слушай. Если Миллер опять будет задавать тебе вопросы, шли его ко мне, ясно?
— Нет.
— Что нет, Поттер? — голос звучит почти приторно.
Так, что гриффиндорец мог бы запросто откинуться, будь этот тон немного материальнее.
— Что происходит?
Снова этот вопрос.
Откуда я знаю, что происходит? Херов абсурд происходит. А ты, грёбанная бесполезная Надежда магического мира, расслабляешься на своих приобретённых после падения Лорда лаврах.
Но это и не твоя война.
— Ничего. Это проблемы мои и… Миллера. Не лезь и всё.
— Уверяю, твои проблемы — последнее, что меня волнует. Но если это касается Гермионы… — Гарри почти ощетинился, отчего стал похож на щенка. — Я предупреждаю, Малфой, ты можешь даже не пытаться. Я имею в виду… они с Куртом нравятся друг другу. И это соперничество, которое вы устраиваете. Может быть, пора смириться с тем, что она тебе не светит?
Соперничество? Что?
Ах, вот оно как. Ну, конечно. Мозги Поттера всё пережёвывают, прежде чем впитать. Однако в глазах ещё оставался след беспокойства.