И он, наверное, мог. Потому что… у них ведь что-то, да? И сегодня она спала у него в постели.
Но… она ведь ушла потом.
Но ты же ушёл первым.
Мысли жужжали, а Драко тем временем всё же сделал небольшой шаг назад.
— Привет, — ответил, прижимая к боку метлу. — Что-то случилось?
— Нет, наверное.
Тихий, слегка охрипший. Как если бы она долго говорила что-то. Или стояла на прохладном воздухе.
Малфой опустил взгляд, когда тонкая рука снова скользнула в карман.
И внезапно появилось некое подобие усталости. Что с нами, Грейнджер?
Вдвоём, на площадке для игры. В этой темноте. Где твои книги? Где мои шлюхи?
Ни одного, ни второго.
Только желтоватый свет от фонаря, прикрепленного к высокой деревянной двери раздевалки. Падает на одну часть её лица, подсвечивая чистую кожу. Захотелось попробовать этот свет на вкус.
— Ты не был на ужине. Я слышала, твои друзья говорили, что ты задержишься здесь, и…
— И? — он поднял глаза, наблюдая, как Грейнджер достаёт из кармана крупное зелёное яблоко. Несколько секунд вертит его в пальцах, а потом протягивает ему, будто боясь поднять лицо. Смотрит куда-то на малфоевскую обувь.
Серьёзно? Принесла мне поесть?
Драко не двигался, глядя на девушку. Закусывая губу, чувствуя, что рот вот-вот растянется в какой-то дурацкой улыбке.
Она принесла яблоко. Потому что он не явился на ужин. Херово офигение? Кажется, да.
— Да возьми уже его, Малфой!
Её голос слегка напряжён, а рука упрямо дёрнулась. Он хмыкнул и взял фрукт, слегка коснувшись кончиков её пальцев. А затем опёр метлу о трибуну и облокотился сам.
— Такая забота. Я должен сказать “спасибо”?
Гермиона повернула к нему голову, наблюдая, как белые зубы откусывают кусок от плода.
— Не за что.
Какое-то время он молча ел, наблюдая, как Грейнджер сжимает кулаки в карманах — это отлично видно сквозь ткань. Поднимает голову и смотрит на звёздное небо. Вздыхает, отчего едва заметная змейка пара течёт изо рта.
— Тебя Поттер искал.
От звука его голоса вздрагивает. Еле-еле, но Малфой замечает.
— Я знаю. Мы уже… поговорили.
— Что он хотел?
— Извинялся за своё поведение.
Драко закатил глаза, медленно пережёвывая кусок яблока.
Да, извинения — это лучшее, что можно сделать в данном случае. Поттер такой Поттер, что даже слов не хватало для иного эпитета.
— Больше ничего не говорил?
— О вашей стычке?
О. Интересно. Рассказал таки.
— Ну, пусть, о ней.
— Да. И… спасибо, что… не сказал ему, — выдаёт Грейнджер и яблоко почти становится поперёк глотки.
— О чём?
— Ну… что… что я была…
Вот они. Эти запинки.
Явно не хочет говорить о произошедшем. Но разве Малфой хочет?
Они разве не привыкли не обсуждать всё, что происходит, откладывая разговоры в долгий ящик. На потом.
На никогда.
Малфой откусил от яблока. Медленно пережевал, надеясь, что проснувшееся что-то в груди уляжется. Однако оно только стало больше.
— Не замечал за тобой заиканий раньше.
— Я не заикаюсь, — уже громче произнесла Гермиона. — Просто. Гарри лучше не знать, что…
— Что мы трахались, после чего ты уснула у меня в постели?
Тёмные глаза снова опускаются и буравят взглядом землю. Лоб начинает хмуриться, а подбородок опять исчезает в кольцах шарфа.
Драко сам не понимает, почему и на кого злится. То ли на Поттера, который так не вовремя пришёл, то ли на Грейнджер, за то, что посмела ускакать в свою комнату прежде, чем он вернулся.
Разницы, собственно, не было никакой, она бы всё равно ушла. Коробил лишь только тот факт, что ему хотелось увидеть, как она проснётся.
— Да. За это.
Сама кротость, когда речь заходит о том, что между ними происходит.
Вызванное раздражение никак не собиралось утихомириваться. Драко зло впился зубами в фрукт.
Отвернулся, глядя как ветер треплет наверху алый флажок с изображением вскинувшегося льва.
— Думаю, что это всё, что я хотела, — бормочет она.
Глаза подозрительно краснеют, это видно даже в полумраке.
— Ты пришла сюда яблоко мне вручить?
— Ты не пришёл на ужин и…
Снова это “и”.
Малфой сжал губы, отбросил огрызок в сторону.
— Грейнджер. Что происходит?
— Что?
Испугалась. Смотрит широко открытыми глазами, в которых нескрываемый испуг. А руки сжались сильнее, натянув ткань пальто.
Успокойся.
Ради Мерлина, это всё так глупо.
Это всё не вовремя. Сейчас нужно думать не о том, что я голоден, а о том, как избежать нападения на твою семью, о чём ты, блять, даже не подозреваешь.
Так нельзя.
Нельзя, слишком опасно отвлекаться на это, когда всё кругом горит. Нужно уследить за своей задницей, а не за тем, чтобы тебе было хорошо. А я не могу. И поэтому всё сыпется из рук. Как ты этого, к чёрту, не понимаешь?
— Это всё. Или ты не чувствуешь, что всё немного, нафиг, изменилось?
— Из…менилось?
— А разве нет? Почему тогда ты не носила мне грёбанные яблоки в прошлом году, когда я задерживался на тренировках?
Понимание и сожаление в карих глазах.
Провались со своими долбаными глазами. Малфой резко выдохнул, оттолкнулся от трибуны и схватил метлу, собираясь вернуться к тренировке. Хватит с него на сегодня чёртовых разговоров.
Но прежде чем он занёс ногу, на локте сомкнулись её руки.
— Стой.
Не трогай.
Ради Мерлина, не трогай меня.
— Что-то ещё, Грейнджер? — холодный взгляд упал на сомкнутые пальцы, а потом скользнул по обеспокоенному лицу. — Или ещё одно яблоко в кармане?
Она сглотнула. Сильнее нахмурила лоб, Малфой видел, как изогнулись её тонкие тёмные брови.
Ты правильно сделала, когда ушла сегодня. Ты правильно сделала, а теперь позволь и мне совершить правильный поступок. Позволь хотя бы попытаться.
— Я думала, что… Малфой, я не понимаю.
— Тебе объяснить? — и что-то в этом тоне заставило её судорожно затрясти головой.
— Нет. Просто ты… ты обижен, что я ушла?
Он не поверил своим ушам.
И сделал единственное, что мог себе позволить. Несколько секунд недоверчиво сверлил её глазами, после чего запрокинул голову и расхохотался.
Резко и слишком громко.
Так, что она отступила.
— Блин, Грейнджер, — всё ещё посмеиваясь, тянет он. — Если бы не раскуроченная постель, я бы и не вспомнил.
Тонкие губы сжимаются, зато разжимаются пальцы, стискивающие его локоть. Неужели так просто поведёшься на этот трёп?
Кажется, да.
— Я так и подумала почему-то.
Голос дрогнул. Гермиона торопливо кашлянула, а Малфой почувствовал, как сердце сжимается.
Сил сказать какую-то гадость просто нет. Даже на очередной смешок их нет. Она словно вытаскивает их, высасывает через каждую пору.
— Возвращайся в Башню, — бросает он, отворачиваясь. Перекидывая ногу через древко метлы.
— Зачем?
Странный вопрос не кажется странным сейчас.
— Здесь холодно.
И вдруг она почти кричит ему:
— А тебе не срать на это, Малфой? Прошу тебя, хватит притворяться, я всё вижу и без того!
Он закрывает глаза, стискивая зубы. Сжимая пальцами деревяшку. Давай, просто оттолкнись от земли и лети вверх. Хватит с тебя этой чуши.
Забудь, перечеркни. Ради её же безопасности.
Ради грёбаной её.
— Даже теперь ты пустой. Этот твой взгляд, блин, Малфой! Он же говорит всё за тебя! Чего я… блин, действительно, чего я вообще жду!
И она разворачивается на каблуках.
И она идёт. Просто прямо. Туда, где в темноте скрывается выход с поля. А Драко дышит, чувствуя, как раздуваются ноздри. Ты захотел — она ушла. Всё?
Хера с два всё.
И он — заткниськчёрту— орёт ей в спину:
— Стоять!
Отшвыривает метлу, стаскивает с рук перчатки, роняя их на пожухлую траву, и несётся к послушно застывшей фигуре в коротком сером пальто. Чувствуя, как глотку дерёт от громкого рёва. Краем уха отмечая, что от него по полю разнеслось гулкое эхо.