Сделали, как сопляка, как слабака. Она тебя уделала. Просто раздавила. Потому что — посмотри на себя. Где твой задранный подбородок? Где твоя ухмылка? Где жрущий каждую симпатичную жопу взгляд?
Зато у тебя в голове гремит её фраза.
Да, та самая фраза, которую она выдохнула на твой пустой ор. На твой “пшик”, как она это когда-то назвала. Секунда — и твоих слов нет.
Зато её голос стучит в голове до сих пор. И что бы это, блять, значило?
“ Я верю в истории, которые не заканчиваются”.
Да твою же мать!
Это история?! Этоистория?
Ты можешь излупить кулаками каждую стену Хогвартса, каждого студента, ты можешь убить нахрен Поттера и расквасить голову его нищеброду-дружку, но ты не выбьешь это из себя. Ни так, ни как-либо иначе. Потому что её взгляд у тебя под кожей.
Всегда. Смотрит она или не смотрит.
А когда она начинает рассматривать так, как умеет только она… о, это стоит отдельной мысли, однозначно. Потому что в тот момент, когда она начинает что-то искать в твоём лице, ты дохнешь. И хочешь орать — да, опять орать. Потому что что-то внутри ищет выход.
И всегда так много слов.
Но ты бы не озвучил ни одного. Потому что… Молча даёшь ей увидеть. Молча позволяешь читать тебя. А ей интересно.
Смотреть, как ты медленно опадаешь со своих костей. Ссыпаешься ей под ноги.
В уничтожении нет ничего интересного, Грейнджер. Это как… магия.
Вот ты был. А вот тебя нет.
Хотя… Магия проще гораздо. Куда проще чем то, что происходит сейчас. Чем то, куда всё зашло. Далеко зашло. Слишком далеко. Выше неба, блять.
Выше неба.
Сорванное с губ бормотание пароля не возвращает в реальное время из улея мыслей так, как взгляд, встретивший его на пороге. Она здесь. Уже хорошо, не придётся снова откладывать разговор.
А так хотелось.
Грейнджер сидит на диване, стянув грудную клетку руками с такой силой, что вот-вот повылазят вены из-под кожи. Драко на секунду останавливается, сбитый с толку. Что ещё за?..
Он делает шаг в гостиную, скупо осматриваясь. Как будто впервые зашёл сюда. А Грейнджер сверлит своим тёмным взглядом, отчего становится не по себе.
Усталость накатывает с новой силой.
Малфой отметает от себя идею наплевать на эти закидоны и молча подняться к себе, наверх. Да и не вышло бы — потому что стоило ему сделать ещё один шаг, как девушка поднялась с дивана.
Драко вздохнул и сложил руки на груди. Почти как она, только куда свободнее.
Сама же натянута, как тетива.
— Что случилось, Грейнджер?
— Ничего не хочешь рассказать?
И то, каким тоном это сказано, кажется, переворачивает что-то. В голове, в мозгах, в груди — везде вообще. Кувырок повторяется, когда взгляд опускается на журнальный столик. Долбаный пиздец.
На самом углу лежит зачарованный дневник.
Малфой не успевает проконтролировать этот взгляд, полный извращённого извинения и сочувствия, и сожаления. Бьёт этим взглядом прямо Грейнджер в лицо и…
Её прорывает.
Херов “бум”.
— Когда ты собирался сказать мне?!
Громко. Действительно громко, и она дрожит.
— Слушай…
— Нет, Малфой! Нет, ты слушай! Там моё имя, ясно? Там написано: Гермиона Грейнджер! И не нужно говорить, что не видел, ты писал после этого, вы говорили после этого! — бледные губы дрожат, а рука, указывающая на истрёпанную тетрадку, то и дело сжимается в кулак.
Блин, так слажать. Только полный кретин мог. Нужно что-то сделать. Думай.
И всё, что получается — ещё один, третий шаг к ней и резковатый выдох:
— Стой, подожди. Послушай меня.
— Я не хочу слышать, Малфой! Я постоянно слушала тебя, и что теперь, блин? Я вижу вот это! — она наклоняется и сжимает обложку пальцами, потрясая дневником перед собой. — Ты не имел права, понял? Ты не имел никакого права молчать, недоумок! Это мояжизнь и моя семья, ты понял меня?!
Драко сглатывает. Грейнджер размахивается и швыряет тетрадку ему под ноги так, что та распахивается, накрывая своими листами начищенные туфли. Малфой поднимает ее на полном автомате.
Просто потому, что каждую секунду нужно использовать, чтобы дать мозгу что-то сообразить.
— Я хотел тебе сказать, сейчас, ладно? — говорит он, но получается как-то совсем неубедительно.
То ли потому, что сам бы не поверил в это, то ли потому, что Гермиона издаёт какой-то странный звук сквозь сжатые зубы. То ли рычание, то ли всхлип.
Скорее, второе, потому что в следующий момент она прижимает одну руку к лицу, а второй отталкивает Малфоя с пути. Несётся к двери, дёргая ручку, выскакивая наружу.
— Грейнджер!
Конечно, она не слушает. И он, уронив дневник куда-то на подушки дивана, кидается за ней — второй раз за вечер.
Остановите землю.
Гермиона летит по коридору с такой яростью, что её красивые волосы хлещут по худым плечам. Господи, исправляй теперь всё, что заварил.
Драко не составляет труда догнать её. Приноровиться к шагу. Заглядывая в лицо, которое, на удивление, не покрыто слезами.
Она злится. Стеклянный взгляд упирается в темноту перед ними.
— Куда ты?
— Ты за этопрощения просил, да? — шипит, игнорируя вопрос.
— Нет. Стой, Грейнджер. Остановись.
И, видит Мерлин, от этих перепадов у Малфоя рвёт крышу. Только что от её криков звенело в ушах, а теперь слова слетают с губ почти бесшумно.
— За это! Скажи, блин, что не за это, и я превращу тебя в крысу.
— Ладно, всё. Ты права, довольна? — он вскидывает руки в примирительном жесте. Который, естественно, остаётся проигнорированным.
Она запыхалась, но всё равно шагает вперёд.
Что остаётся? Подрезать, остановиться, взять за плечи и встряхнуть.
— Остановись, я прошу. Мне нужно сказать.
И тут же поймать взгляд, не хуже авады. Даже авада лучше, потому что в следующий же момент Грейнджер лупит его по рукам и выворачивается.
— Мне всё равно! — снова крик в лицо. — Мне всё равно, что тебе нужно, ясно? Ты… ты просто… грр!
Трясётся, как битая собака. Драко стискивает челюсти и снова хватает её за плечи. Она снова бьёт ладонями по его запястьям:
— Пусти, на фиг, Малфой, иначе пожалеешь!
Как эти слова похожи на его собственные. Но Драко только сильнее встряхивает её.
— Господи, можешь ты просто выключить эту упрямую суку на пару грёбанных секунд и послушать меня?
— Оставь меня в покое!
— ДА, я облажался! — и это теперь его рёв.
Такой громкий, что, кажется, стены дрогнули. Даже Гермиона заткнулась, хлопая ресницами. Правда, не надолго, потому что в следующую секунду уже снова вздёрнула подбородок.
— Ты не облажался, — говорит она, сжимая пальцы в кулаки и снова пытаясь вывернуться из рук. — Ты соврал мне. Ты врал мне эти дни. Я ничегошенькине знала, а ты и не собирался говорить мне! Как тебе, а, Малфой? Как тебе смотреть на глупую Грейнджер и смеяться от того, что она не в курсе, какая хренова опасность висит над её семьёй?!
Семья. Бля, она решила мне рассказать, что такое опасность, грозящая семье?
Дура.
— Ладно! — он оттолкнул её от себя, едва не заставив потерять равновесие. — Ты знаешь. Ты знаешь теперь. Чтоты сделаешь?! Что изменилось? Чем ты поможешь им?!
— О, просто уйди! — рявкает дрожащими губами и обходит его в пару шагов.
— Да твою же мать, куда ты?
— Хватит волочиться за мной.
— К Поттеру, да? Думаешь, ему есть дело?
— А тебе?! — Гермиона так резко оборачивается, что Драко налетает на неё со всего ходу. — А тебе есть дело?!
Молчит и тяжело дышит. Так близко, что можно просто податься вперёд, чтобы закрыть этот наглый, изводящий его рот, поцелуем. Только она явно не позволит. Откусит язык к чёртовой матери.
— Не смущает, что это Поттер слил тебя?
— Что, прости?
— Это он сказал Миллеру о том, что твои родители в Австрии! — Блин, зачем ты говоришь это, Малфой? Закрой рот, пока не поздно.