Но уже поздно, походу.
Потому что Грейнджер фыркает. Громко и как-то неестественно.
— Господи… ты жалкий, как… — она качает головой. — Я не знаю.
Ну и…
Насрать, блин.
— Дай знать, когда подберёшь нужный эпитет, — цедит он сквозь зубы. — А я пока ещё немного подрочусь со всей этой хуйнёй, чтобы вытащить наши задницы из дерьма, если ты не против.
В коридоре повисает тишина.
И чёрт знает, что она означает.
Просто какой-то выворот мозгов, а не вечер.
Драко запустил руку в волосы и медленно выдохнул, отворачиваясь. Нужно взять себя в руки. Ты заслужил. Всё действительно заслужено. Но, блин, не от неё, не этим тоном. Когда она говорит так, он чувствует себя втрое более виноватым.
— Слушай… — Когда она молчит, говорить проще. Но тяжелее соображать, когда она стоит, отвернувшись, сложив руки на груди, и дышит так, словно сейчас задохнётся.
Словно слёзы пытается сдержать.
Нет, второй раз за вечер он не выдержит этого.
— Послушай, Грейнджер, — повторил он с нажимом. Заставил её повернуть голову и бросить очередной взгляд, от которого, кажется, горло забилось оловом. — Я хотел сказать тебе. Сегодня. Я шёл сюда и думал о том, что скажу тебе об этом.
— Почему ты не сказал сразу?
Резкий вдох Драко можно было охарактеризовать по-разному. Она, видимо, прочла его верно, потому что только опустила взгляд.
— Малфой, я… правда не понимаю твоих мотивов.
— Я был у Снейпа.
Пожала плечами. Вздохнула и закрыла глаза.
— И что?
— Рассказал ему.
Грейнджер молча ждала продолжения. Всё ещё злилась, это очевидно. Малфой возвёл молчаливую хвалу Мерлину за то, что она хотя бы даёт ему возможность рассказать. Без этих истерик.
— Вообще-то у нас есть небольшой план.
— План, значит.
— Да. Он поможет.
Если она так тяжело вздохнёт ещё хотя бы раз, у неё явно будет перенасыщение организма кислородом.
— Какого хрена ты недовольна? Я же рассказываю тебе.
— Да просто так это не делается, Драко. Когда есть общая проблема, она решается вместе, а не… — она указала рукой на себя, а потом на него. Раздражённо закатила глаза и покачала головой. — Почему ты не сказал мне сразу? Три дня назад.
— Я не знаю, — пусть это будет самое постыдное его признание грязнокровке. — Я подумал, что ты сорвёшься. Спустишь всё, что мы уже сделали. Запаникуешь.
Она рассмеялась. Что-то нехорошее было в этом смехе. Возможно, падение, потому что уже через секунду она закрыла лицо руками и опустила голову.
О, нет.
Нет, нет, не слёзы. Я не знаю, что делать с твоими слезами.
Но она заговорила. Теми словами, в которые Драко сначала не поверил.
— Ты стараешься, Малфой. Ты всё делаешь правильно, ты… пытаешься. А я… я эгоистка. Я ведь до последнего надеялась, что он не выберет меня. Не клюнет на это. Мне хотелось тянуть время, до последнего, чтобы всё обошлось без вмешательства родных.
Вот это открытие.
Точнее, даже не так. Он понимал. Понимал страх и желание избежать того, чтобы это каким-то образом коснулось её, но. Она призналась. Ему призналась в своей слабости, чёрт.
Драко стоял в нескольких шагах от девушки и смотрел, как тонкие пальцы впиваются в кожу лица. А в следующий миг пришло ещё одно понимание — что она носит в себе. Столько всего. Страх за семью, неизвестность, ожидание, напряжение. Постоянное давление с его, мудака, стороны.
— Я должен был сказать.
Она невесомо кивнула.
— Да. Должен был.
А потом подняла голову, и Малфой заметил, что глаза её совершенно сухие.
— Не иди к Поттеру.
Мерлин, а это здесь при чём?
Почему ты всё время несёшь какую-то чушь, когда Грейнджер смотрит на тебя? Потому что ты хочешь успокоить её. А не думать о том, как это делает очкарик.
Она устало покачала головой. Судя по напряжённому выражению лица, мысли её усиленно работали, однако это не помешало бровям удивлённо приподняться после брошенной им фразы.
И даже какой-то сардонической улыбке приподнять уголки губ.
— Твоя ревность смешна.
— Иди к чёрту, Грейнджер. Это не ревность. Не городи чепухи.
Она никак не отреагировала. Какая-то отстранённая.
Просто смотрит перед собой и не торопится расслабить руки, которые всё жмутся к груди.
Малфой скользнул взглядом по каменным стенам коридора. Чёрт, их перебранку мог услышать кто угодно. Безответственный идиот.
Но затем внимание переключилось обратно на гриффиндорку. И он почти физически ощутил, как теплеет взгляд. И — один единственный раз — он не стал противиться этому.
— Эй.
Она взглянула ему в глаза. Спокойно и совершенно обессиленно.
— Я устала.
И ещё одно откровение. Полоснуло по грудной клетке.
— Я тоже устал.
Грейнджер смотрела как-то странно, поэтому он отвернулся. Прикусил верхнюю губу.
— Ладно, идём. Хватит торчать здесь. Холодно, а ты… — буркнул и не договорил, бросив недовольный взгляд на лёгкую рубашку и джинсы.
Снова тяжёлый вздох с её стороны и тихие шаги. Плетётся за ним. Не пошла к Поттеру. Какая-то странная, ликующая радость поднялась внутри и лизнула глотку.
В тишине гостиной только потрескивал камин, и это немного разряжало обстановку. Вместо того, чтобы удалиться в свою спальню, Гермиона села за стол и сложила руки на коленях.
Драко остановился у дивана. А затем, не торопясь, сел на мягкие подушки. И, конечно, дело было не в том, что он не хотел оставлять Грейнджер одну. Скорее в том, что она сама не пошла в комнату.
Дала ему право выбора: остаться с ней на нейтральной территории или уйти.
Невольная мысль, что будь здесь Поттер, он бы уже гасал вокруг неё как малахольный щенок, заставила поморщиться.
Он не Поттер.
Он не собирается гладить её по голове и приговаривать, что всё хорошо.
Потому что всё ни черта не хорошо. И это стало слишком часто звучать в голове в последнее время.
Малфой ещё раз покосился на напряженную спину, а затем протянул руку и подцепил пальцами открытый дневник, брошенный на диван обложкой вверх. Начал перелистывать страницы скорее чтобы занять себя чем-то, не прислушиваясь к дыханию Грейнджер.
Он рассматривал осторожный почерк матери, её заверения в том, что она уговорит Томпсона, и вознёс молчаливую молитву Мерлину, чтобы у неё получилось поскорее устроить им встречу. Времени было впритык. В конце концов министерская собака не может быть занята настолько, чтобы не выделить один час своего драгоценного…
— Малфой, — дневник едва заметно дрогнул в руках при звуке её голоса.
Драко повернул голову.
— Что?
— Как ты считаешь, твоя мать предупредит нас, если… — она сглотнула. Малфой почти видел, как Гермиона нахмурила брови, сосредотачиваясь. — Я имею в виду, они ведь не кинутся в Австрию без предупреждения? То есть…
Драко вздохнул, откидывая голову на спинку кресла. Откуда я, на фиг, знаю. Что происходит в поместье, что планирует Логан и чего ждать от действий этой свихнувшейся секты.
Просидев так несколько секунд, он перекатил голову по мягкой спинке, глядя на девушку. Находиться с ней рядом — просто в гостиной, сидя так близко, что достаточно руку протянуть — уже казалось привычным делом.
— Моя мать сообщит, если вдруг… что-то узнает.
И после этих слов Гермиона даже немного расслабилась. По крайней мере, ровная полоса её плеч слегка ссутулилась, и он был рад этому. Просто Грейнджер нужна поддержка. Как ему — тогда, когда они сидели в этой самой гостиной. После того, как он рассказал.
Когда к горлу была прижата палочка и в дно раковины била вода. А потом Грейнджер просто обняла его и всё прошло. Теперь он тоже рядом.
Это поможет ей.
Поможет ведь?
— Страшно?
Глупый вопрос, толкающий на ещё одно откровение. Зачем он задал его?
— Нет.
Храбрится.
Но через мгновение пальцы на коленках сжались ещё сильнее. Отсюда было видно, как побелели костяшки.