— Ты отвечаешь за слова мальч… молодого человека, Северус? — воскликнул Дерек, резко поворачивая голову. — Я работал с Логаном не один год и ни разу не слышал о нём плохих отзывов или жалоб, — и он развернулся к директору: — У него есть сын, который обучается в вашей школе, профессор Дамблдор. Он не стал бы скрывать этого.
— Постойте, Томпсон, — Дамблдор поднял сухую руку, глядя Драко в глаза — своими, по цвету почти такими же, как его собственные. — Откуда вам известна эта информация?
— Источники, — расплывчато произнёс Малфой, не отрывая глаз от бледного Томпсона, который всё пытался взять себя в руки. — Я не ошибаюсь, профессор. Это точно, проверено и доказано.
Почти истеричный смешок Дерека заставил слизеринца поморщиться. Чиновник явно блефовал, соскакивая с недоверия на веселье и наоборот.
— Голословность ещё никогда никому не шла впрок, мистер Малфой. А ваше обвинение — если оно ложное — повлечёт за собой наказание.
— Я уже говорил, сэр, что знаком с политикой Министерства Магии, разве не так? — перебил Драко, поднимая подбородок.
Дерек вышагивал вдоль дальней стены, и Малфой мог бы поставить что угодно на то, что мужчина даже не замечал этого.
— Это ложь, которой не поверит ни одна живая душа, — и в подтверждение этих слов чиновник резковато двинул рукой, словно отмахиваясь от всего услышанного. — Это слишком похоже на то, что называют личными счётами, мистер Малфой. Уж простите.
Драко почувствовал, как дрогнула верхняя губа, напрягаясь от раздражения. Руки сдавили обложку дневника.
— Есть ещё кое-что, что убедит вас в том, что это не личные счёты. Кое-что, что доказывает — в этой ситуации есть слабая сторона и для меня самого. — Даже несколько, мысленно добавил он, но на деле лишь быстро облизал губы. — Моя мать замешана в этом.
Томпсон остановил свой раздражающий марш.
Слава Мерлину, потому что Малфоя почти укачало. Или его начало тошнить оттого, что желудок завязался в узел, превратившись в обнажённый клубок нервов.
— Что, чёрт побери, это всё значит? Как ваша мать может быть участницей нападений, если я сам, лично, применил к ней заклинание Обливэйта?
Под кожей прошёл мороз, когда Драко произносил следующие слова:
— Она скреплена Обетом с Логаном Миллером. Она обязана предоставлять Мэнор для дел, которые там ведутся, а иначе Обет убьёт её.
Дамблдор смотрел на слизеринца, выискивая что-то у того под шкурой, пока Дерек тяжело дышал, глядя на Малфоя.
— Северус! — вдруг рявкнул он. — Я требую, чтобы он принял веритасерум. Я не поверю ни единому слову, пока…
В тонких пальцах зельевара мелькнула крохотная бутылочка, на которую Томпсон тут же уставился со смесью недоверия и удивления.
Декан действительно не солгал — ему были известны способы Министерства.
— У меня всегда при себе зелья первой необходимости, не нужно этих потрясений, Дерек.
Драко не успел сообразить, с каких пор зелье правды стало зельем первой необходимости, когда холодное стекло уже покоилось у него на ладони.
— Залпом, мистер Малфой, — почти процедил Снейп.
Этот человек всегда умел в двух словах выразить то, что нужно было услышать. Зельевар всегда изъяснялся рубленными данностями. Неоспоримыми и не подлежащими обсуждению.
Сейчас это сыграло на руку.
Каким на вкус должно быть настоящее зелье правды, Малфой не помнил, хотя пил его лишь однажды, по прихоти отца. Он забыл вкус, но помнил ощущения, подчиняющие разум в этот момент.
Их не забудешь никогда.
В этот раз Драко тоже почти не почувствовал вкуса, потому что всё внутри ходило ходуном от раздражения, целенаправленной злости и сосредоточенности, разрывающих грудную клетку.
Отдалённая мысль о том, не соврал ли профессор Снейп, что сделает такое зелье, которое не подействует? И тут же ответ: не соврал.
Потому что никакого подчинения сознания Драко не почувствовал. Только слегка закололо корень языка и глотку. Чем-то похожим его отпаивала мадам Помфри, когда он пришёл в лазарет с температурой и воспалением гланд.
Чёрт возьми, Снейп напоил его обычной бодроперцевой настойкой?
Малфой бросил на зельевара быстрый взгляд и покусал губу, переключая внимание сначала на Дамблдора, который стоял, сложив руки на груди, а затем и на самого Томпсона, что уже пристально вглядывался в лицо студента, сидящего перед ним как на суде.
Отвечать на вопросы так, как отвечают люди под действием веритасерума, специально просто невозможно.
Но у Малфоя получилось.
Он сам не понял, когда закончился бесконечный конвейер интересующих чиновника моментов, но через полчаса Дерек Томпсон уже знал всё. Совершенно всё, о чём хотел рассказать ему Драко и ни на толику больше. А слегка истрёпанный дневник уже лежал на столе Дамблдора, вспыхивающий под волшебными палочками разными цветами — проверка на тёмную магию. Не найдя на страницах тетрадки ни задатка таковой, мужчины принялись за изучение.
Лишь изредка чиновник поднимал глаза и смотрел на Малфоя сквозь стёкла своих очков. Малфой же сидел молча. После того, как он выпил настойку, ему лучше было молчать и лишь отвечать на вопросы, заданные ему. Поэтому он сидел, едва сдерживаясь, чтобы не начать отбивать носком туфли какой-нибудь задорный мотивчик по полу. Всё получилось.
Чёрт возьми, Томпсон верил. Он верил каждому слову.
И это не могло не радовать.
Перед тем, как уйти из гостиной, он пообещал Грейнджер, что вернётся с хорошими новостями. Просто потому, что она была какой-то нервной и странно-подавленной, особенно ближе к вечеру. Наверняка из-за этой встречи, о которой она переживала не меньше его.
— Эй. Всё будет нормально. У меня на руках доказательства всего. Они поверят.
— Надеюсь.
— Что-то случилось, Грейнджер?
— Нет, просто…
— Что?
Она качает головой. Натягивает на лицо смотри-я-улыбаюсь улыбку.
— Всё хорошо, Малфой. Ты же сам сказал. А я просто хочу осознать, что мне не нужен постоянный надзор.
— Надзор?
— Тебе пора. Увидимся вечером.
— И всё равно это не доказывает, что во всём замешан Логан, — Томпсон поправил очки, почёсывая затылок. — Как можно быть уверенным, что Нарцисса Малфой не врёт? Что она не с ними заодно.
Драко ощетинился.
— Моя мать не одна из них, — зарычал он. — Она помогает мне. Вы сами всё видите!
— Молодой человек, вокруг Мэнора возведён охранный щит, и единственной, кто его пересекал за всё время, была сама Нарцисса. Так как вы предлагаете мистеру Миллеру попасть в… — чиновник, который уже было с вызовом поднял голову, вдруг изменился в лице. Глаза его стали шире, а лицо снова слегка побелело. — Альбус. Разрешите мне воспользоваться связью через ваш камин.
— Прошу вас, мистер Томпсон, — согласно кивнул Дамблдор, всё ещё изучая страницы, и пока министерская гончая гнала к камину, старик поднял голову. — Почему ты не обратился ко мне с этим, Драко? — негромко спросил он, чуть щуря глаза. Когда он переходил на этот мягкий тон, всегда становилось не по себе. Слишком… близко.
И тут Малфой впервые замялся.
Сейчас, глядя в располагающие глаза и открытое лицо, он тоже задался этим вопросом. Но быстро сообразив, что он сейчас “находится под веритасерусом”, ответил:
— Я боялся, что вы доложите на мою мать в Министерство.
— Я знаю, что ты выпил не зелье правды, Драко, — ещё тише произнёс директор школы, пока Томпсон бормотал какие-то заклинания, замерев у низкой каминной решётки. — Но спасибо, что ответил правду. Я бы не стал докладывать на Нарциссу. Хотя у неё, даже несмотря на это, — сухие пальцы постучали по тетрадке, — очень большие неприятности. Министерство не имеет привычки снимать обвинения. Тем более — несколько раз подряд.
После этих слов, произнесённых таким спокойным и глубоким голосом, Малфою стало не по себе.
То есть, как?
Мать казнят? Всё равно, что она помогла в этом деле?