— Н-да, — задумчиво сказал Денис, — обхохочешься. Чем же эта троица не угодила преступникам?
— Платт и Кожухин уже никогда не ответят на этот вопрос. А вот Акишин, похоже, мог бы. Иначе бы его не похитили. Впрочем, это лишь мое предположение. Самое главное сейчас — выяснить, как были связаны все трое бизнесменов. Кожухин до сегодняшней неудачной рыбалки возглавлял Союз инвесторов России. Я пробил этот Союз и выяснил, что у них были какие-то терки с «Информинвестом», в котором — как ты говоришь — имел неосторожность работать твой Акишин. Кстати, чем Акишин там занимался?
— Он входил в совет директоров, — ответил Денис.
— Гм… — Турецкий задумчиво потер переносицу. — Похоже, наклевывается большое дело. Так, говоришь, за Акишина потребовали три миллиона баксов?
— Угу. Сумма фантастическая. Неужели они и правда думают, что кто-то выложит за Акишина такие деньжищи?
Александр Борисович пожал плечами:
— Может, да. А может, нет. Возможно, похищение — это просто трюк и похитителям нужны вовсе не деньги.
— Чего ж они хотят?
Турецкий посмотрел на Грязнова и лукаво прищурился:
— А вот это, Денис, мы с тобой и должны выяснить. Как продвигается дело о похищении дочки Акишина?
— Да продвигается потихоньку, — ответил Денис. — Мы выяснили, что за похищением, скорей всего, стоит брат Веры — Артур Акишин.
— Выяснили, говоришь? Могу я узнать как?
Денис улыбнулся:
— Пусть это останется нашим маленьким секретом.
Губы Турецкого растянулись в лукавую усмешку.
— Небось опять незаконная прослушка? Или что-нибудь в этом роде?
— Что ты, Александр Борисович! Боже упаси! Мои ребята законопослушные граждане и такими делами не занимаются.
— Знаю я ваше «упаси», — вновь усмехнулся Турецкий. — Если выписать все ваши нарушения на бумагу — тетрадки не хватит.
— Ты нас переоцениваешь, — заметил Денис.
— Это точно, — согласился Александр Борисович. — Ладно, не пойман — не вор. Какие мотивы могут быть у парня?
— Пока неизвестно, — сказал Денис. — Возможно, хотел стрясти с папаши денег. А может, еще что. Вера Акишина — классный программист. Чует мое сердце, причина в этом.
— Мне бы такое чувствительное сердце, как у тебя, я бы давно уже раскрыл все «глухие» дела.
— Раскроешь еще, — утешил «важняка» Денис. — Какие твои годы.
Турецкий засмеялся:
— Спасибо за поддержку, Денис Андреевич. Итак, на повестке дня несколько важных вопросов. Первый — о чем беседовали в отеле Платт, Кожухин и Акишин? Против кого они решили действовать совместно? Второй — кто похитил дочь Акишина?..
— И зачем, — добавил Денис.
Турецкий кивнул:
— Совершенно верно — и зачем. Третий — есть ли между похищением дочери Акишина и убийством Платта и Кожухина какая-то связь? И четвертый — какого черта Артуру Акишину понадобилось похищать собственную сестру? Ответим на эти вопросы — найдем убийц.
Александр Борисович взял с тарелки шашлык, подмигнул Денису и вонзил зубы в нежный кусок телятины. — Кстати, — сказал он с набитым ртом, — дядьку своего давно не видел?
— Да уже давненько, — ответил Денис.
— Как ему на новой работе?
— Да ничего, работает. Да ты и сам небось все знаешь. Ты ведь с ним общаешься теснее, чем я.
— Ну да, — иронично сказал Турецкий. — Ты ведь у нас и коньяк тоже не пьешь.
— И не курю, — напомнил Денис. — И жены у меня нет.
— Появится — закуришь, — пообещал Турецкий и протянул руку за графином.
На следующее утро Турецкий связался с руководителем холдинга, в котором работал Акишин, Яковом Наумовичем Херсонским и попросил аудиенции. Херсонский полюбопытствовал, что именно интересует старшего следователя Генпрокуратуры, но Турецкий заявил, что это не телефонный разговор и что он расскажет все при встрече. «Тогда приезжайте прямо сейчас! — сказал ему Херсонский. — Только поторопитесь. У меня через полтора часа важное совещание».
Спустя тридцать пять минут Турецкий был в кабинете у Херсонского.
— Александр Борисович Турецкий, — представился он.
— Яков Наумович Херсонский. — Руководитель холдинга «Информинвест» крепко пожал Турецкому руку. — Очень приятно!
Херсонский был невысок ростом, худощав и очень подвижен. У него была большая, лысоватая голова, крупный нос с горбинкой и большие черные глаза, все время менявшие не только выражение и форму, но иногда даже и цвет (по крайней мере, так казалось человеку, говорившему в этот момент с Херсонским). В его внешности было что-то неуловимое, как в Протее, что-то от хамелеона и амебы. На толстых, выпуклых губах Якова Наумовича то и дело появлялась улыбка — быстрая и гибкая, как змейка, но тут же исчезала снова, сменяясь скорбным или презрительным (смотря по ситуации) изгибом.