Они пешком поднялись на второй этаж, и Александр Борисович нажал на кнопку электрического звонка.
Дверь Турецкому открыла молоденькая, миловидная женщина в халате и с грудным ребенком на руках.
— Здравствуйте, — сказал немного опешивший Турецкий.
Женщина удивленно посмотрела на Александра Борисовича и спросила тихим, блеклым голосом:
— Простите, а вам кого?
— Могу я увидеть Сергея Свиридова? — ответил Турецкий вопросом на вопрос.
Женщина смерила оперативников, стоящих за спиной Турецкого, удивленным взглядом.
— Простите, а вы кто? — пролепетала она.
— Старший следователь Генпрокуратуры Турецкий, — представился Александр Борисович.
— Что-то случилось? — спросила женщина затухающим от нехороших предчувствий голосом.
— Я хочу поговорить с Сергеем, — сказал Турецкий. — Он дома?
Женщина нерешительно кивнула.
— Да. Но… он спит.
— В таком случае придется его разбудить. И ради бога, не беспокойтесь, мы это сделаем сами.
— Хорошо. — Хозяйка посторонилась, впуская незваных гостей в прихожую. — Только вы разуйтесь, пожалуйста, я только что помыла полы.
Оперативники посмотрели на Турецкого. Он усмехнулся:
— Чего смотрите? Разувайтесь.
Разувшись, мужчины прошли в гостиную.
— Где спальня? — спросил Турецкий.
Женщина кивнула на дверь:
— Вот. Только я не…
— Тс-с-с… — сказал ей Александр Борисович, прижав палец к губам.
Александр Борисович осторожно открыл дверь и заглянул в спальню. Затем снова закрыл дверь и повернулся к жене Свиридова. В глазах следователя стояло удивление.
— Давно это с ним? — тихо спросил он.
Женщина прижала ребенка к груди и так же тихо ответила:
— Уже два месяца.
Александр Борисович посмотрел на оперативников и негромко приказал:
— Идите в машину. Я подойду через пять минут. И топайте потише…
Оперативники удивленно переглянулись, но возражать не стали. Спустя несколько минут они покинули квартиру, а Турецкий вместе с женщиной (на руках у нее по-прежнему мирно посапывал младенец) прошли на кухню. Турецкий сел на стул, а хозяйка осталась стоять, прислонившись к стене.
— Как вас зовут? — спросил Турецкий.
— Катя, — ответила та. — А вас?
— Александр Борисович, — представился Турецкий.
— Вы мне объясните, что случилось? — спросила Катя, не сводя с Турецкого встревоженного взгляда.
— Да, — кивнул Александр Борисович. — Но сначала вы объясните мне, что случилось с ним?
Во взгляде Кати появился холодок.
— Странно, что вы не знаете, — сухо сказала она. — Вы ведь должны были знать, к кому идете.
— Расскажите, попросил Александр Борисович, не обращая внимания на неприязненный голос.
Катя немного помолчала, затем села на стул и посмотрела на Турецкого пронзительным взглядом, полным горя и тоски.
— Это случилось два месяца назад, — сказала она. — Мы с Сережей ехали к моим родителям за город и увидели недалеко от станции горящий дом. Сережа свернул с дороги. Я просила его не вмешиваться, но он меня не послушал. Когда мы подъехали к дому, то сразу же услышали крики. Там уже стояли несколько мужчин, но они ничего не предпринимали. Сережа закричал на них, но они сказали, что уже вызвали пожарную машину и больше ничего сделать не могут. Тогда… — Катя сглотнула слезы. — Тогда Сережа побежал в этот дом. Сначала он вынес женщину… Положил ее на траву и снова побежал в дом. Я даже сказать ничего не успела. Потом он вынес девочку… Девочка уже не двигалась и не дышала. Он начал делать ей искусственное дыхание, но тут из дома послышался детский плач. Сережа позвал меня, показал, что нужно делать, а сам снова побежал в дом. Потом… — Катя инстинктивным движением крепко прижала к груди спящего младенца. — Потом Сережа появился в окне и передал на руки мужчинам маленького ребенка. В этот момент рухнула кровля дома…
Катя замолчала. Турецкий старался не смотреть ей в глаза, это было невыносимо.
— Мужчины сумели вытащить Сережу из огня, — продолжила Катя сиплым, безжизненным голосом. — Но он сильно обгорел. Потом его увезли в больницу. А потом мне сказали, что Сережа на всю жизнь останется инвалидом…
Совершенно не зная, что сказать, Александр Борисович нахмурился и понимающе качнул головой. Катя молчала, глядя на спящего ребенка. Когда пауза стала невыносимой, Александр Борисович смущенно спросил:
— Надежда на то, что Сергей сможет ходить, есть?
— Врачи сказали, что нет, — тихо ответила Катя. — Но я все равно надеюсь.