— Кролик ты ангорский, — обругал он Брехунца и назвал телефон, который совсем не хотелось называть.
Брехунец честно позвонил. Он сам был заинтересован в том, чтобы Ивашникова освободили, и вовсе не потому, что боялся маленького мента. Просто Ивашников теперь запомнил, что Брехунец напуган до потери сознания и уезжает куда-то на поезде. А с бухгалтершей «Полариса», которой он завез обещанные документы, Брехунец поговорил о больной маме в Виннице, но слова «поезд» не произносил. Потому что не был ни скорбным разумом, ни кроликом ангорским, а был делашом не самого последнего розлива и знал, что ложную информацию нужно подсовывать по частям, тогда ей больше доверяют. Кто бы ни разыскивал Брехунца, он вынужден будет собирать его вранье по крохам: «Брехунец куда-то уехал по личным делам» (так с его слов скажет главбух «Сириуса»), «на поезде» (уточнит Ивашников), «к маме в Винницу» (добавит бухгалтерша «Полариса»).
Забросив главбухам документы, Брехунец поехал на Киевский вокзал, за полчаса до отправления купил два билета в СВ — поезда на Украину ходили полупустыми, не курортный же сезон, — при посадке сразу отдал их проводнице, расплатился за белье и попросил, чтобы его не беспокоили. А сам запер свое купе железнодорожным ключом-трехгранкой и вышел через соседний вагон, смешавшись с провожающими.
«Волгу», на которой он отъездил пять лет, Брехунец без сожаления бросил у вокзала. Через час Москву покинул свеженький «СААБ» с транзитными номерами. Гаишник, тормознувший иномарку в надежде получить на лапу, долго мытарил водителя с незапоминающейся отыменной фамилией. В конце концов он потребовал у него паспорт, посмотрел на штамп с пропиской и с подозрением сказал:
— Что же это вы, гражданин, живете в Петербурге, а шведскую машину приехали покупать в Москву? Из Питера-то до Швеции поближе, и машины ихние у вас, наверное, подешевле.
— Я не специально за машиной приехал. Я в Москве работал на совместном предприятии. Трудовую книжку показать? — нахально ответил бывший Брехунец. На лапу гаишнику он так и не дал.
Серпастый, молоткастый паспорт винницкого учителя валялся на помойке. Утром на него наткнулся шаривший по мусорным ящикам бомж, раскрыл обложку и разочарованно сплюнул: сожженные аккумуляторной кислотой странички высыпались бурыми хлопьями.
А в Петербурге стало одним миллионером больше.
ПАПА, ПОДАРИ МНЕ КОЛЮ
Из-за своих кровавых дел она целый день провалялась в постели. Зато прочитала все, что было наработано командой отца: и листовки, и, вскрыв отцовский компьютер (пароль «малюська») — досье конкурентов, и анкеты «За кого вы собираетесь голосовать?». Анкетирование проводили каждый день — конечно, не по всему полумиллионному городу. И каждый день все меньше народу собиралось голосовать за кандидата, на которого команда работала — полковника милиции Красина.
Основной конкурент полковника на выборах, бизнесмен из криминальных авторитетов Антошенко, просто задавил его деньгами.
Антошенко владел молодежным центром с дискотекой «Лимпопо» и свою выборную кампанию начал с того, что бесплатно раздал там грузовик пива. Каждый тюменский пэтэушник знал, что в «Лимпопо» продают наркотики, но милиции удавалось взять только мелких торговцев. Репутация удачливого уголовника тоже добавляла Антошенко популярности в известных кругах.
Наконец, с его именем связывали аферы с соцстраховскими деньгами, которые перегонялись в коммерческие банки и бесследно исчезали. Антошенко выписал из Москвы эстрадных звезд, устроил благотворительный концерт для ветеранов и раздал всем по бутылке водки и палке колбасы. Вопрос об украденных соцстраховских деньгах был как бы снят, пенсионеры в своих анкетах подчеркивали фамилию Антошенко двумя чертами.
Красин, возглавлявший местный РУОП, трижды задерживал Антошенко, и его трижды отмазывали адвокаты. После третьей попытки у Красина загорелась дача, причем именно в тот момент, когда Антошенко улетал в Португалию поправлять здоровье, пошатнувшееся в красинских застенках. Очень может быть, что команду поджигателям отдал сам Антошенко по мобильнику. А уж того, что он любовался пожаром с борта взлетающего самолета, Антошенко и не скрывал.
Об их противостоянии, перешедшем в личную вражду, тоже знала вся Тюмень. Здешние финансовые воротилы под нажимом губернатора дали денег на выборную кампанию Красина. Но, как это часто бывает с благими делами, жмотничали они ужасно; никто не хотел, чтобы в областную Думу прошел Антошенко — и никто не хотел платить за Красина.