Лешка с Валеркой допытывались у офицера, что происходит в городе. Мент либо отмалчивался, либо говорил то, что и так ясно: Антошенко решил показать, кто в доме хозяин. Только это от бессилия. Василий Лукич — гений. Ролик с Караваевым безотрывно смотрит весь город, а быков Антошенко повязали и теперь на законных основаниях имеют право держать трое суток, то есть, получается, до конца выборов.
— Всех подряд мели! — с удовольствием сказал офицер. — Кого на месте застали — само собой, а кто дома сидел, тех из дому. Теперь Антошенке прикурить некому подать. И за рулем самому придется… — Офицер засмеялся; мысль, что Антошенко будет сам прикуривать и сидеть за рулем, казалась ему забавной.
Микроавтобус вырвался за город и, минуя указатель «Аэропорт», свернул на укатанную снежную дорогу. Километра через два в чистом поле дорогу перегораживал шлагбаум. Из похожей на баньку бревенчатой будки вышел прапорщик с голубыми петлицами и стал проверять документы. Лидия поняла, что их везут на военный аэродром.
За шлагбаумом стоял искалеченный микроавтобус. Похоже, врезался во что-то и перевернулся: морда смята, крыша приплюснута будто огромным молотком. Но самое пугающее — вдоль борта шел ряд одинаковых пулевых дырочек.
— Давно была авария? — спросила Лидия у проверявшего документы хмурого прапорщика.
Тот с непроницаемым лицом вернул ей паспорт и сказал:
— Проезжайте.
Поехали опять по чистому полю, все молчали, и вдруг офицер сказал:
— Лидия Васильевна, вы только не волнуйтесь. Ваш отец и полковник Красин попали в тяжелую аварию.
Лидия приняла это с изумившим ее саму спокойствием. Наверное, она переволновалась за отца еще в гостинице, а сейчас только подумала, что авария — это не катастрофа, авария — это без человеческих жертв.
— Где он? — спросила она. — Почему вы меня везете на аэродром, а не в больницу?!
И вдруг оказалось, что она стоит, сгорбившись под низкой крышей микроавтобуса, и дергает ручку дверцы, а Лешка ее оттаскивает, не понимая, что она абсолютна спокойна, просто ей надо выпрыгнуть и бежать к отцу. Дверца щелкнула и приоткрылась, в лицо ударил режущий ледяной воздух — Лешка был мелок, чтобы состязаться с папиной дочкой.
— Остановите! — закричал он. — Не видите, что ли?! Я не могу ее удержать!
Лидия вывалилась из притормозившего микроавтобуса, упала лицом в колючий снег и зарыдала. Папка, ну что же ты так, папка?! Пек политиков из ничего… из ничего и денег, сотни тысяч людей заставлял голосовать, как тебе нужно, и дал себя подловить какому-то безмозглому быку с автоматом!.. Это тебе за грехи, папка. Говорил: «Рядом с такими, как твой Ивашников, ходит беда» — и не видел, что беда ходит везде, где пахнет большими деньгами!
Микроавтобус остановился метрах в десяти, уткнувшись в сугроб на обочине. Оттуда к Лидии бежали.
— Не волнуйтесь, не волнуйтесь! — наклонился над ней офицер. — Василий Лукич в сознании, жизнь вне опасности, за ним наблюдают военные медики. Он сам захотел лететь в Москву.
ТЕЛЕФОН С ГАРАНТИЕЙ
Лидия еще не видела таких самолетов: зеленый, с двумя высоко торчавшими над крыльями моторами, вылупленными, как лягушачьи глаза. Двое солдат внесли отца через заднюю кулису, открывавшуюся вниз, — по ней в самолетное брюхо мог бы въехать грузовик, и поместился бы. Поперек груди и бедер отец был прихвачен ремнями к медицинским носилкам из согнутого желобом стального листа. Хотя его накрыли одеялом, Лидии казалось, что снизу, через сталь, в его тело незаметно проникает убийственный холод. Отец не чувствовал ног — у него был поврежден позвоночник.
Прошли через грузовой отсек и попали в маленький первый салон с широкими, не самолетными диванами и непонятным столом с прозрачной крышкой и лампочками. Отца вместе с носилками уложили на диван. Военный медик с чемоданчиком, в халате под накинутым на плечи полушубком, расстелил на столе марлю и начал выкладывать на нее все, что могло понадобиться в дороге. Понадобиться могло многое, и Лидию это тревожило.
— Если ему станет больно, это очень хорошо, — называя отца в третьем лице, говорил медик. — В шприц-тюбиках — промедол, очень сильный наркотик. Одного должно хватить на шесть часов, оставляю два. Поворачиваете колпачок, там иголочка протыкает полиэтилен, и готово, колите прямо через штанину. Если не используете, обязательно передайте мне назад с экипажем. Это катетер. — Из чемоданчика появилась жуткого вида изогнутая стальная трубка. — Он у меня уже помочился, но если задержитесь в дороге…