Она красилась и думала, какая это была беспросветная жуть — столько лет прожить без своей половинки, с чужими людьми, которых она считала родными, потому что не знала, каким на самом деле должен быть родной человек.
Папа, конечно, родной. Но папа был отдельно, мужчины отдельно, и Лидии в голову не приходило, что с ними могут быть такие же прозрачные отношения, как с папой. С мужчинами всегда была в лучшем случае игра, в худшем какая-то борьба разведки с контрразведкой. Им нельзя было подставляться. Первый урок Парамонова: долго уговаривал ее на сексуальные эксперименты, уговорил и на следующий же день обозвал минетчицей. А еще один человек показался ей похожим на Ивашникова, и она ему рассказала про Кольку. Парамонову они наставляли рога, и он как бы не считался, а к Ивашникову этот человек ее взревновал мерзко и скандально.
У Кольки не было ни грамма этой шпионской психологии: выведать в постели твою тайну, а потом тебя шантажировать.
Хотя время покажет, — на всякий случай сказала себе Лидия и хихикнула. Собственная подозрительность показалась ей глупой.
Пришел Виталик с фотоаппаратом-«мыльницей», поставил ее у белой евроремонтной стенки и стал фотографировать, отходя на шаг-два для каждого нового кадра. Ему нужен был маленький снимок Лидии на какой-то документ. В фотосервисе, объяснил Виталик, не печатают снимки меньше, чем девять на четырнадцать, и нужно поймать размер, чтобы потом из девять на четырнадцать вырезать снимок три на четыре.
— А что за документ? — спросила Лидия.
Виталик долго думал и наконец сказал:
— А пропуск.
Ивашников задержался в кабинете и пришел, когда Виталик уже покончил с этим делом. Между прочим, Лидия, пока красилась, думала, что с макияжем она похожа на Колькину бывшую жену, но краситься продолжала непонятно почему. А теперь Колька оценил ее старания и, судя по его лицу, подумал о том же самом.
— Ладно, — сказала Лидия, — умоюсь.
И они с Колькой засмеялись, потому что было приятно понимать друг друга без слов.
Виталик поехал с ними, но сошел в начале Кутузовского, у гостиницы «Украина», успев совершенно очаровать Лидию деловитостью, исполнительностью и юношеской преходящей глуповатостью.
— Милый мальчик, — сказала она Ивашникову, провожая взглядом Виталикову фигурку в мешковатом длиннополом плаще.
— Обормот, — с симпатией сказал Колька. — Плачу за него две с половиной тысячи баксов, чтобы учился в институте, а он прогуливает… Я тоже его люблю. Способный парень и верный. Но авантюрист: подсадил меня с этим армянским коньяком, теперь придется собственные деньги выбивать, как говорят, с применением неформальных методов.
— Уголовников, что ли, наймешь? — испугалась Лидия.
— Зачем уголовников? Милицию.
Лидия считала, что, отработав больше десяти лет в криминалистической лаборатории, немного понимает в милицейских делах. И с высоты этого понимания заявила:
— Милиция с такими делами не связывается. Это нужно через суд, потом, если не платят, судебный исполнитель, потом второй суд…
— Эта милиция свяжется, — перебил ее Колька. — И давай-ка я кое-что тебе объясню, чтобы не возвращаться к этому вопросу…
Он дождался просвета в потоке машин и отъехал от бровки тротуара. Лидия оглянулась. Виталика уже не было видно.
— По закону нас всех пора сажать. Всех, кто занимается бизнесом, — заявил Ивашников и покосился на Лидию.
Она приняла это сообщение спокойно. Слышала уже такие разговоры, только не от бизнесменов, а от милиционеров. Дословно: «По закону нас пора сажать». «Нас» в данном случае — это милиционеров. Хотя и бизнесменов, понятно, тоже.
— Могу тебе назвать в этом законе десятки дырок, которые позволяют аферы вроде той, что была с чеченскими авизовками. И могу назвать десятки рогаток, которые не позволяют честным людям честно работать. Я сейчас не хочу обсуждать, кто принимал эти законы, дураки или преступники, — факт тот, что это законы нашей страны, мы все их нарушаем, и нас можно сажать. Но мы обеспечиваем рабочие места, вовремя платим людям зарплату и государству платим налоги, хотя и не все. Пока мы это делаем, на остальные наши нарушения закрывают глаза. Аминь.
Перед светофором на Садовом кольце Ивашников прибавил скорость, надеясь проскочить на желтый, понял, что не проскочит, и рискованно затормозил. Чуть не влетев к нему в багажник, сзади с визгом остановился «Запорожец». Водитель за ветровым стеклом грозил Ивашникову кулаком.