Зазвонил телефон. Лидия автоматически сняла трубку, хотя не жила в квартире отца больше двух месяцев и ей уже никто сюда не звонил.
— Лид, все в порядке, — победно сообщила Трехдюймовочка. В трубке явственно слышалось сопение: Парамонов подслушивал по параллельному телефону. — Знаешь, кто у вас начальник паспортного стола? Кеша Кушнарев!
— Не помню, — сказала Лидия.
— Ну вот, он тоже сразу тебя вспомнил! — Трехдюймовочка говорила явно для этого Кеши. Расчет был простой: если Кеша хоть сколько-нибудь прослужил на оперативной работе, то, конечно, обращался к экспертам. А сейчас Трехдюймовочка уговорила его, что якобы он Лидию помнит: «Ну как же, Лида, Лида Парамонова, беленькая такая!» — Подъезжай скоренько, здесь твоя подпись нужна. — Трехдюймовочка профессиональным ухом уловила сопение Парамонова и добавила специально для него: — А на твоего муженька имеются показания: он угонщиков учил, как взламывать машины!
Муженек взревел и, судя по звуку, швырнул свой телефон в стену.
— Пока, — быстро сказала Лидия и, попав трубкой мимо рычагов, пулей вылетела в прихожую. В парамоновской двери поворачивался ключ. Она выскочила из квартиры и загромыхала великоватыми Трехдюймовкиными ботинками вниз по лестнице.
— Домой не возвращайся, шлюха! — нагнал ее голос Парамонова. Этажом ниже из-за двери высовывался старый домкомовский активист Иван Андреич. Домкома не было уже лет десять, а Иван Андреич был бессмертный, как идеи коммунизма. Похоже, он прослушал у отдушины в своем туалете всю разыгранную Парамоновыми радиопьесу и теперь любовался финалом.
Лидия летела по двору на полусогнутых, старясь, чтобы длинные полы шубы прикрывали болтавшиеся на ногах Трехдюймовкины ботинки, у которых по-клоунски загнулись кверху носы. Лопнувшая подошва чавкала.
В паспортном столе все обошлось не так уж плохо. Увидев друг друга, и Лидия, и, похоже, Кеша лишний раз убедились, что незнакомы. Вдобавок лопнувший ботинок громко хлюпал, и при каждом шаге из него выдавливалась вода, оставляя на полу грязные следы с отпечатком трещины. Кеша, красавец майор, это заметил, а Лидия заметила, что на нем чиненые полуботинки с густо замазанной гуталином латкой на косточке. Они переглянулись с большим пониманием, Кеша дал ей расписаться в уже готовом собственном паспорте и еще в каких-то бумагах, и спустя минуту позора Лидия с Трехдюймовочкой оказались на улице.
— Поеду в банк, восстановлю кредитную карточку, — сказала Лидия, разглядывая свою фотографию в новом паспорте. Трехдюймовочкино платье висело на груди мешком, хотя перед съемкой Лидия загнала все складки под ремешок.
— У тебя самолет через четыре часа, — категорическим тоном объявила Трехдюймовочка, — я заказала билет в Аэровокзале. И не спорь, следующий рейс только завтра.
Лидия ахнула, посмотрела на совсем раскисшие Трехдюймовочкины ботинки и помчалась по магазинам.
Выметываясь из такси у Аэровокзала, она почувствовала, что потекла, — сюрприз, на неделю раньше срока, вот тебе и близнецы Ивашниковы!
Оценив Лидину норковую шубу и аварийность ситуации, аэровокальная туалетная работница впарила ей два тампакса по умопомрачительной цене. Лидия кое-как закупорилась, подложила в промокшие трусики носовой платок и поднялась в зал.
Кассирша обругала ее за то, что поздно выкупает бронь: «Приехали бы через пять минут — я бы точно бронь сняла, в Тюмень сейчас полно народу!» Но возле регистрационной стойки с номером ее рейса стояло всего несколько северных номенклатурщиков в дорогих дубленках и норковых шапках (про себя Лидия назвала их чукчами или бурятами). Там, у стойки, ее нашла Трехдюймовочка и всунула гигантский пакет с веревочными ручками и горделивой надписью «10 kg». Не десять, но килограммов семь в пакете было.
— Бутерброды, — пояснила она таким сытым голосом, что Лидия сразу представила себе Трехдюймовкины многоэтажные бутерброды. Рецептов у нее было множество, и все начинались с того, что батон разрезался вдоль на три ломтя.
— Прощаемся, — сказала Трехдюймовочка. — Мне еще Кудинкина собирать на подвиг. Он сегодня идет выбивать твой долг, не забыла?.. Ох, допрыгаетесь вы с этими деньжищами!