На этом мы поставили точку и я поспешил выйти из ангара. Грузовик Стейна я нашел там, где сказал Лой. Вымытая машина в сравнении с другими выглядела как новенькая. Беглый осмотр ничего не дал. В кабине, под сиденьем водителя, на полу лежал увесистый разводной ключ – обычный инструмент. Но может быть использован и по другому назначению. Скорее всего Стейн не таскает за поясом револьвер. Уже спокойнее – железка не пуля. В отделении для перчаток лежала карта пригорода, фонарь, перчатки с обрезанными пальцами, спички, сигареты и пустой конверт. На конверте было написано несколько цифр, похожих на номер телефона, в скобках стояло еще одно четырехзначное число. Запомнив комбинацию, я положил все на место, как лежало раньше. Обойдя крытый металлический кузов фургона, я открыл задние дверцы и заглянул внутрь. В кузове валялось несколько ящиков из-под кофе. Я забрался внутрь и осмотрел их. Точно такие же я видел в Камер-Холле, но не обратил на них должного внимания. В каждую из таких коробок, сделанных из твердого картона, при желании можно вложить сотню кирпичей, только тогда машине понадобятся усиленные рессоры. Если же Стейн перевозил кофе для концерна Кейлеба, то в этом не было необходимости. Больше трех десятков коробок с кофе в фургон не впихнешь, а это не слишком большой вес. К сожалению, я не имел представления, сколько весит «снег». Нет ничего хуже, чем чувствовать себя профаном в деле, за которое берешься с умным видом.
На коробках были проставлены некоторые данные, позволяющие определить их происхождение, но не указывался вес, что, как мне известно, противоречит таможенным правилам. В правом верхнем углу– значки, указывающие, как обращаться с грузом, по центру-выдавленная красной краской надпись «Колумбия, порт Картахена», ниже черной краской – штамп «экспорт», рядом – фирменный значок в виде двух листьев и слово «кофе». Все выглядит безобидно, если не придираться к мелочам и не искать чего-то другого.
Покинув гараж, я поехал в центр. Дел и вопросов накопилось слишком много, меня начало раздражать, что я никак не могу сдвинуться с мертвой точки. Как слепой, хватаюсь за все одновременно, и, не доведя дело до конца, выпускаю из рук одну за другой тонкие ниточки.
На Третьей авеню я притормозил возле книжного магалнил и заглянул к своему старому приятелю, греку Марчесу, знакомому мне еще по первой моей квартире. Десять лет назад, когда я переехал во Фриско, он жил в квартире напротив той, которую я снимал, и уже тогда имел этот магазинчик. Здесь продавались газеты, журналы, справочники, путеводители и дорожные карты. Марчес хорошо ко мне относился, и, когда я открыл контору с вывеской «Частный детектив», на первых порах приносил мне все газеты с криминальной хроникой. Потом, по собственной инициативе, он стал собирать вырезки и вклеивать их в альбом, Сам Марчес представлял собой ходячий справочник, и если мне требовалась куча времени на выяснение того или иного вопроса, ему хватало секунды. Его консультации и альбомы с вырезками не раз выручали меня, сохраняя драгоценные часы, а нередко и минуты. В последнее время мы виделись не очень часто, но я всегда был рад нашим встречам.
Широколицый, с открытой улыбкой и удивительно добрыми черными глазами, с вкрадчивым и немного монотонным голосом, он встретил меня, как всегда, радушно. Пару минут мы поболтали ни о чем, а потом я попросил его побольше внимания уделить газетам. Он понял, что меня интересует и особых разъяснении не потребовалось. Он пообещал выяснить и кое-какие подробности о военном аэродроме, расположенном в районе Редвуд-Сити. Я, со своей стороны, пригласил его на кружку пива, которое мы разопьем с ним в ближайшие дни, и уехал.
Возле отеля «Рузвельт», к которому я подъехал около трех часов дня, стояли две патрульные машины. Я подошел к одной из них и спросил у копа, сидящего за рулем:
– Что стряслось, приятель?
Он озадаченно взглянул на меня, потом, очевидно, узнал и ответил:
– Неприятности в 2061 номере. Посмотри сам.
– Лейтенант здесь?
– Там его и найдешь.
Мне не хотелось встречаться с Харпером, но раз уж дело дошло до того, что здесь находился сам руководитель отдела особо тяжких преступлении я не мог проехать мимо. В вестибюле все было спокойно, администрация умеет скрывать разного рода скандалы даже от собственного персонала. Харпер тоже не любил огласки, и в особенности газетчиков, об этом можно было судить по скудным колонкам уголовной хроники. Надо сказать, ему удавалось делать так, чтобы следствию не мешали.
Я поднялся на второй этаж и отыскал нужный номер. Возле двери болтался парень в штатском, основательно промаринованный в полицейской бочке. В форме он, вероятно, меньше походил на полицейского, чем теперь. Насупив брови, представитель закона преградил мне дорогу.