За стеклом появилась Глэдис. Ее глаза, сначала испуганные и настороженные, постепенно успокоились. Она облегченно вздохнула и с моих плеч свалился огромный камень. Глэдис улыбнулась. Очевидно, мое появление было для нее столь же неожиданным, как и для меня. Она продолжала стоять и смотре! ь на ночного пришельца. Я немного пришел в себя и осмелел. Не могли же мы вечно так стоять. Я поскреб пальцами по стеклу и тихо сказал:
— Я себя чуппную здесь, как муха. Кажется, она поняла меня и открыла дверь. Я вошел.
— У тебя усталый вид, — сказала она, не отрывая от меня глаз.
— Наверное. Я вспомнил, что у тебя нет собаки. Кто же будет тебя охранять?
— Я рада, что ты это вспомнил. Тебе нужна горячая ванна и толстое одеяло.
— Мне нужна ты.
— Горячая ванна, одеяло и я.
— Для сторожевого пса это слишком много. Через час я не жалел, что приехал к Глэдис. Больше всего я боюсь быть лишним, но Глэдис дала мне все основания считать, что это не так. Спал я, как убитый, до восьми утра, и не слышал, как она ушла. На столе под салфеткой скучал остывший кофейник, сэндвичи и апельсиновый сок. На тарелке лежала короткая записка: «Позвони мне днем в офис, если успеешь проснуться до моего возвращения».
Я был готов на все плюнуть и ждать ее возвращения. Женская забота кого угодно может выбить из привычного холостяцкого ритма. Не ясно было только одно: то ли я расхолаживался, то ли согревался.
Глава VI
1
Оперативное совещание в полицейском управлении заканчивалось в девять утра и мне пришлось ждать лейтенанта Харпера в коридоре возле его кабинета. Когда он появился, мне стало не по себе от его вида. Синяки под глазами, впалые щеки и тяжелая походка, словно он тащил на горбу мешок с цементом из моего офиса. Но больше всего меня удивило отсутствие детектива Паркинса, который обычно торопливо семенил за своим шефом. Харпер коротко кивнул, открыл ключом кабинет и пропустил меня вперед. Комната оставалась беспросветной, как будущее честного политика, дым висел стеной. Ясно, что лейтенант провел ночь не в домашней постели.
Харпер грузно упал в обшарпанное кресло и сунул в рот сигару. Забот, как видно, ему хватало, и я решил не задерживать его долго.
— Пока мне удается держать смерть Кейлеба в законсервированном виде, но чувствую, что скоро наша тайна всплывет.
Я так и не понял, себе он это говорит или разговаривает со мной. Он мрачно смотрел куда-то в дальний угол кабинета, и хриплый голос звучал тихо.
— Все, что я могу сказать, — начал я вполголоса, — это то, что все дорожки ведут в концерн.
Он прищурился и внимательно посмотрел на меня.
— Туда я не хочу соваться. Потребуется разрешение прокурора, а у меня нет оснований его затребовать, если продолжать молчать о случившемся.
— Это понятно. Выглядит все не лучшим образом. Концерном я займусь сам, но необходимо найти Хэйзл Кейлеб. Она может пролить свет на многое. Если жива, конечно.
— Паркипс занимается этим, но пока ему ничего обнаружить не удалось. Что у тебя уже есть по концерну?
— Рэндел Хардинг. Он любовник Хэйзл, но не ато главное. Судя по всему, Кейлеб решил стереть с лица земли своего компаньона, по Хардинг его опередил. Версия перспективная, но подтверждений пока не имеет, хотя после смерти одного из компаньонов организация переходит в руки другого, а это десятки миллионов долларов. Для Хэйзл смерть мужа также выгодна. Она получает страховку в три миллиона и полностью распоряжается частным капиталом Кейлеба. Если учесть, что Кейлеб держал жену на голодном пайке, то Хэйзл вполне могла пойти на сговор с Хардингом. Каждый в этом случае получил бы свое. Есть еще некоторые мелочи, косвенно подтверждающие версию об участии Хэйзл в убийстве, но всерьез об этом говорить рано.
Харпер внимательно выслушал меня, мотая головой, и грустно заметил:
— Ты сам копаешь себе могилу, парень. Помимо наших дерьмовых выводов и прочей суетни существует большая политика, куда таких, как мы, близко не подпускают. Мы жалкие черви, наш удел копаться в навозе и вылавливать шпану. Концерн Кейлеба поддерживает мэрия, а также правительство и другие влиятельные силы. Кейлеб вносил в казну огромные деньги. Нет Кейлеба — эту задачу будет выполнять Хардинг, но концерн работу не остановит. Тысячи рабочих мест на тракторных заводах, долгосрочные договора с Латинской Америкой, порт, крупнейшие в стране поставки кофе. Одних налогов концерн Кейлеба платит больше, чем вся Калифорния. Если мы докажем всему миру, что Хардинг убил Кейлеба, то в газовую камеру пойдешь ты, а меня в лучшем случае отправят на пенсию. Хардинг неуязвим. Третьего лица, которое может занять пост президента концерна, нет. Это частная фирма, и они сами выстроили свою управленческую структуру. Вашингтон не вправе посадить во главе концерна своего человека. Никто не позволит пустить эту фирму с молотка на благо и утешение вдов и закона. Так что пока не поздно, начинай копать в другом направлении. Меня устроит, если ты докажешь причастность Хэйзл Кейлеб к убийству мужа, только не цепляй при этом Хардинга. Другого совета я тебе дать не могу.
— Я ведь копаю не там, где мягко, а там, где что-то лежит. Извини, лейтенант, тут я ничего не могу с собой поделать. Возможно, я старомоден и отстал от жизни, но это мои проблемы. Убийца остается убийцей. Если Вашингтон сочтет нужным вздернуть козла отпущения, ничего не поделаешь, но я привык выполнять свою работу так, как того требует закон. Пусть паршивый и несовершенный. Истина не всегда красива, чтобы нравиться.
Харпер скрипнул зубами.
— Не читай мне лекций, сыщик. Я не одни портки протер за этим столом, но не заработал даже на приличные ручные часы. Меня не надо учить жить и объяснять мне основы законодательства. Скажем так: когда дело касается местной шпаны, мы на своем месте, но когда нас угораздило влипнуть в дерьмо мамонта, то нас смешают с ним и забудут. Считай, нам не повезло.
— Вот именно. Маховик не остановишь, будь что будет. Кстати, по ходу дела я столкнулся с наркотиками. Кто сможет проконсультировать меня по этому вопросу?
— И ты добрался до порошка? У нас только что проходило совещание по этому вопросу. Лейтенант Доил возглавляет отдел по борьбе с наркобизнесом. Он сейчас у себя. Поднимись на третий этаж и загляни в тридцать седьмую комнату. Если у него есть время, он поговорит с тобой. Я ему позвоню.
Перед уходом я посоветовал Харперу направить Паркинса в Камер-Холл и заняться холодильником. После беседы с патологоанатомом я понял, что этот чертов холодильник мог стать моим алиби, если покумекать над этим. Пора скидывать с себя шкуру козла отпущения, пусть ее примерит Харпер. Глядишь, зашевелится.
Мне понадобилось не больше трех минут на смену кабинетов, но, как я понял, Харпер успел выложить коллею всю мою биографию, начиная с пеленок.
— Рад видеть человека, который участвовал в уничтожении банды Диллинджера. Вы теперь ходячая легенда.
— Не стоит вспоминать, лейтенант. Позорная страница в истории полиции. К тому же прошло около пятнадцати лет.
— Да, да, позорная. Ведь из-за этого вы ушли из Чикагского управления и вместо повышения по службе превратились в частного сыщика?
— В общем-то я не об этом пришел поговорить. Тут я «копаю», как говорит Харпер, себе могилку и наткнулся па камешек. Без определенных знаний можно чубы сломать.
— Понимаю. Садитесь. Наш отдел относительно молодой, но мы уже имеем кое-какой опыт. Не всегда у нас все чисто получается, но сдвиги есть.
— Сеть наркобизнеса, как я догадываюсь, поставлена в городе на хорошем уровне. Запаздываете?
— Ну это естественно. Сначала яйцо, потом курица, сначала черный рынок, затем отдел по борьбе с ним.
Доил встал из-за стола и прошелся по кабинету. Судя по его поношенному костюму, он был честным полицейским. Высокий, молодой, с приятным лицом и добрыми глазами. Его портила лысина с пушком русых волос по кругу, но в шляпе он наверняка выглядел вполне привлекательным мужчиной. Раньше я его никогда не видел в управлении, да и небольшой акцент выдавал в нем северянина. Он даже на полицейского не был похож, во всяком случае, не имел штампа на лбу, как Харпер или Паркинс.