В общем, я как зашла в прихожую, так и вышла, вернее, выскочила. Оказавшись храбрее меня ровно на секунду, в общий коридор вылетела и Наташка. Куда только подевались наши трезвые мысли! Поднимаясь на свой этаж в лифте, казалось, окончательно уверовали в то, что все «чудеса», подобные тем, с которыми мы столкнулись в последние дни, имеют простое, далекое от мистики объяснение. Не пугать же друг друга ближе к ночи.
— Ир, ты можешь сопроводить меня по моей квартире? С обзорной экскурсией, — спросила подруга.
— Запросто. Я у себя уже побывала, только не успела продукты из холодильника вытрясти.
— Тогда сначала их вытрясем. Боюсь, что после своей обзорной экскурсии я поеду ночевать на вокзал. Какой у нас славится массовыми заездами и отъездами пассажиров?
— Не мели ерунды. Поедем на дачу.
Крадучись, мы вернулись ко мне. На всякий случай входную дверь оставили нараспашку и обеспечили полное освещение в холле. В прихожей и на кухне тускло светили экономные лампочки, прибавлявшие мощность постепенно. При дневном свете, льющемся из окон, включенный кухонный плафон вообще не играл никакой роли. Страх отступил. Под ногами путались голодные кошки.
Я быстро сформировала здоровый продовольственный пакет, но Наташке не понравился способ укладки — навалом. Бормоча себе под нос, она комментировала ход переупаковки: «Это — сюда, это — туда, а это на фиг не надо, отнеси в ванную…» Я озадачилась: когда и зачем успела сунуть гель в холодильник? Сбегав в ванную, отнесла туда гель и достала из шкафчика пакет с майонезом. «Пойдет», — одобрила подруга и напомнила о необходимости пополнить дорожный денежный запас, заедем в магазин.
— В бега подаетесь?
Продовольственный пакет, за которым Наташка попыталась спрятаться, не выдержал. Не следовало хватать его с табуретки рывком, да еще за ручки. Естественно, они оборвались. Громкий шлепок и грохот перевернутой табуретки не смогли заглушить дикий Наташкин визг.
В отличие от нее я не орала. Можно подумать, не узнаю голос собственного мужа! Нет, эффект неожиданности имел место быть — я весьма чувствительно шарахнулась об угол обеденного стола. Первая мысль мелькнула о том, что давно пора сменить слишком прямоугольный стол на круглый. Мелькнула и пропала. Вторая оказалась более основательной — откуда это Димка прибежал в одних трусах? Быстро вспомнила, что входная дверь открыта нараспашку именно мной. Значит, есть надежда, что все это время спокойно дрых в спальне. По диагонали кровати. То-то я чувствовала присутствие в доме постороннего… А кто сказал, что родной человек иногда не может казаться чужим? Третья мысль была уже вполне деловой. Ничего не видя и ничего не слыша, я потеснила Дмитрия Николаевича, молча прошла к вешалке и уселась под ней в ожидании развязки во имя торжества моей справедливости. Все, как договаривались с Наташкой.
Но тут началось такое… Наташка орала совершенно на другой мотив и бросала в Димку упаковки с нарезкой, йогуртами, майонезом, вчерашними котлетами и прочими нужными вещами. Я успевала отмечать, какие продукты взяла, а какие надо прикупить. Хлеб, например. Димка, что мог, ловил. От пластиковой коробочки с котлетами намеренно увернулся. Я не поленилась подняться и две штуки, выпавшие на пол, съела тут же, можно сказать, в один присест. Откусывала поочередно от каждой и ждала окончания матча. Подруга постепенно теряла силы, ярость утихла.
Вооружившись пакетом молока, Наташка наконец умолкла, прикинула его тяжесть и с хрипотцой в голосе поинтересовалась, в каком шкафу в ее доме прячется ее муж с ее собакой. Хочется опередить его с «сюрпризом». Я сразу поняла, что в голове подруги гуляют не те мысли. Договорились же… На всякий случай вскочила и закрыла входную дверь.
— Борис на даче. Уехал электричкой. — Димка был сама вежливость. Даже в одних трусах не потерял самообладания, сделал вид, что не заметил, как одет. — Молоко можно положить на стол.
— Понятно. А ты? — растерянно поинтересовалась Наташка.
— А я как человек с железными нервами вас ждал. Да вот прилег — ночь-то была беспокойная.
— Дим, ты лучше оденься. Сейчас такое расскажем — залихорадит! Чистую правду. Только Борису нини. Дай слово — ни слова!
— Только при условии, что…
— Слушай, железный Дмитрий, неужели ты думаешь, что я?..
— Решено. Даю честное слово!