— У твоих ребят оружие есть? — интересуется Виктор.
— Только ножи, у кого перочинные, у кого настоящие.
— Это тоже неплохо. Мне вот, на первых порах пришлось из бутылки нож делать.
— Таким не убьёшь, — уверенно говорит Алик.
— Любым можно, — строго говорит мужчина и, подтверждая его слова, Аня всхлипывает, вспоминая главаря зеков, которого именно таким ножом пронзил Виктор.
— А меня вот, за аморалку выгнали, — грустно говорит Аня, — успела только три курса закончить.
— За аморалку? — слегка отодвинулся от неё Алик.
— Ну да… профессору не дала… вот получила по заслугам… дура, — самокритично заявляет Аня, — была бы уже экономистом.
— Сюда бы эту старую сволочь, за яйца подвесил бы, — разъяряется Алик.
— Он совсем не старый, очень даже молодой… а теоремы Виета не знает, — злорадно хмыкает Аня.
— Во истину, страна загадок, — Виктор напряжённо смотрит на далёкий мерцающий огонёк.
— Ничего загадочного, у него родственники в министерстве, — непринуждённо пожимает плечами Аня. — А затем подалась в фирму к Дмитрию Леонидовичу, администратором по устройству банкетов.
— Твоя идея с надувным пароходом? — Виктор оборачивается к ней и слегка улыбается.
— Моя.
— Смотри, сколько народу спасла.
— Как-то не задумывалась.
— Им тебе памятник при жизни надо ставить, а не людоедам отдавать.
— Не ценят, — скривилась женщина и мастерски сплёвывает.
— А что по поводу Идара Сергеевича скажешь? — допытывается Виктор.
— Тёмная лошадка, знаю лишь то, что служил в ФСБ или в ГРУ, по каким-то причинам уволили со службы, а Дима подобрал его, сделал начальником охранного отделения.
— На свою голову, — с иронией перебивает Виктор женщину.
— Это точно, — кивает Аня, но добавляет, — но выжили мы благодаря ему.
— Но только он всех вас использует для своих целей, иначе не стал с зеками договариваться, — уверенно говорит Виктор.
— Мне кажется, он союз с ними заключил, — встрепенулся Алик.
— Он совершил ошибку, — угрюмо произносит Виктор, — а нам дополнительная головная боль. Определённо, необходимо объединятся иначе — съедят, даже не в переносном смысле. Надо на плато искать другие группы людей и к морю, там скалы, можно неплохое укрепление соорудить.
— Павел Сергеевич вроде видел дымок за дальними сопками, может там ещё одна экспедиция, — вспоминает Алик.
— Почему туда не пошли?
— Так это, ещё до потопа было, а затем стало не до того.
— Значит, люди на плато есть. Надо всех найти, причём раньше, чем их найдёт Идар. В народе сила и спасение, — в обманчиво мягком голосе Виктора появляется тембр с металлической окраской.
— Павел Сергеевич давно хотел к морю выйти, но голуби появились, решили прежде мясом запастись.
— На Голубянке много голубей, — уверенно говорит Виктор.
— В последний раз там лишь скворцы были, — сникает Алик.
— На Караби яйлу начинает прилетать птицы, я видел, как стаи кружились над скалами, слева от моей стоянки. Туда тяжело пройти, но на лодке можно. Мне кажется, там и морские котики обосновались, по крайне мере косатки туда часто заплывают.
— Да где же лодку найдём? — вздыхает Алик.
— У меня есть, резиновая, многоместная, — Виктор ошарашивает этим заявлением Алика.
— Блин… здорово. На рыбалку можно будет выходить. У нас спиннинги есть, хотели порыбачить на здешних озёрах, но рыбы мало, исключительно лягушки.
— И даже крючки имеются? — осторожно спрашивает Виктор, вспоминая свой самодельный крючок из шпенька, с которого рыба в большей мере срывается.
— С запасом, — обыденным тоном отвечает Алик.
— Тогда вам сам бог велел к морю идти.
— Думаю, завтра и пойдём, — кивает Алик.
— Я бы от рыбы не отказалась, — сладко зевает Аня, уютно пристроившись на плече у Алика.
— Счастливая, а нас с Ниной от неё воротит. Ладно, давайте пробовать спать, подъём на восходе, — Виктор вытягивается во всю длину, переворачивается на спину, смотрит на далёкие звёзды — это единственное, что не поменялось в этом мире. Сон комкает все впечатления, тревога не спеша уползает вглубь сознания, становится тепло и хорошо. Под утро резко холодает, порыв ветра сбивает каменную крошку с камней и со злостью швыряет на спящих людей. Виктор вскакивает на ноги, толкает Алика и Аню. Они матерятся со сна как сапожники, но достаточно быстро поднимаются, с беспокойством озираются, действительность безжалостно гонит обрывки сна и заполняет сознание тревогой.