Забавно, что имя Гораций согласно Dictionnaire Gaffiot latin-français 1934 года – этрусского происхождения от «Horatius» – «танцор, славный танцор, изящный».
О подвиге Горация Коклеса было широко известно и до МАКОЛЕЯ. Чуть ли не каждый источник по истории Рима упоминал и этот рассказ, и другой – о стойкости Муция Сцеволы во время той же войны с Порсеной. Даже Дон Кихот говорит своему оруженосцу:
– Однако Санчо, желание славы никогда не угасает в нас. Как ты думаешь, что заставило Горация броситься в полном вооружении с моста в глубины Тибра? Почему Муций сжег себе руку?
Стихи МАКОЛЕЯ апеллировали к патриотизму и более чем на сто лет вошли школьную программу Великобритании. Как пишет Артур Конан Дойл в эссе «За волшебной дверью»:
– Одна из вещей, которую человечество еще не осознало, – это значение благородных воодушевляющих слов… Когда вам потребуется какая-нибудь замечательная фраза о мужестве или патриотизме… Тогда вы сможете найти целый букет таких фраз в песнях МАКОЛЕЯ. Мне посчастливилось выучить наизусть песнь «Гораций» еще в детстве. Она запечатлелась в моем восприимчивом уме, так что даже теперь я могу почти всю ее продекламировать наизусть.
В эссе цитируется другой – Николая Пальцева – перевод строфы:
В английском фильме 2009 года «Навстречу шторму» («Into the Storm», не путать с очень похожим – с теми же героями – «The Gathering Storm» 2002 года) премьер-министр Уинстон Черчилль говорит в 1945 году на заседании правительства «в детстве в школе у меня была феноменальная память. Я выиграл приз за чтение «Песен древнего Рима» МАКОЛЕЯ. Целиком. Знал всю чертову поэму наизусть от начала до конца:
Той же цитатой на фоне титров и начинается этот фильм-биография Черчилля.
Поэма МАКОЛЕЯ настолько была знакома каждому окончившему школу англичанину, что в эпилоге какотопии Энтони Бёрджесса «Семя желания» майор военного ведомства иронизирует в разговоре с Тристрамом Фоксом:
– Отребье будет призываться сразу по достижении половой зрелости. Каждый должен умереть, и история учит нас (вы, как историк, тут со мной согласитесь), что смерть солдата – лучшая смерть. «Достоин вечной славы тот», как сказал один поэт. Прах его отцов, храмы его богов и так далее.
В самом конце фильма «Обливион» Джек Харпер опять – перед тем, как взорвать вместе с собой управляющий корабль пришельцев – цитирует поэму МАКОЛЕЯ:
– Я не знаю, кто ты и откуда. Я хочу рассказать тебе об одной книге. Об истории древнего Рима. Вы ведь Рим уничтожили. Отличная книга. Там один парень по имени Гораций в одиночку бился с целой армией. И Гораций сказал: «И смерти нет почетней той…» Все умирают, Салли. Главное умереть достойно.
«Годы риса и соли»: Воронье перо справедливости
Истолкование священного текста истинно, если оно пробуждает в тебе надежду, энергию, трепетный восторг; если же оно вызывает нерадивость в служении, то дело в следующем: это искажение смысла сказанного, не подлинное истолкование.
Руми
«Годы риса и соли» не первый роман, рассказывающий о мире, в котором Европа вымерла от чумы еще в средние века. Об этом писал Роберт Силверберг во «Вратах миров» 1967 года и Л. Нил Смит в «Хрустальной империи» 1986 года. Как и у РОБИНСОНА почти все это опустевшее пространство заняли мусульмане.
Человек, который убил Магомета
Историческая развилка в «Годах риса и соли» началась еще до начала книги: Тамерлан двинулся не на Восток (в Китай), как это произошло в реальности, а на Запад, где и узнал о чуме. Но на каждом из этих путей его ожидала смерть в феврале 1405 года.
Не буду пускаться в рассуждения о том, возможен ли при исламе в отсутствие протестантской этики «взрыв» развития науки. Дело в том, что в реале этот «взрыв» был. Стоит обратить внимание хотя бы на арабские корни алгебры, алхимии или на само написание цифр, что пришло к нам оттуда же. В романе не раз упоминается Ибн-Хальдун, на год переживший Тамерлана и предвосхитивший идеи Адама Смита и Джона Кейса. Арабским переводчикам и переписчикам мы должны быть благодарны за античное наследие, которого в ином случае мы бы практически полностью лишились.