«Научный» миф, связанный с началом космической эры, с бурным развитием науки. Безудержная экспансия в пространстве и во времени – таково видение будущего. Освоение космоса – Луна, ближние планеты, потом – звезды. Наука как панацея: вот-вот откроют лекарство от рака, вот-вот машины начнут мыслить… Еще немного, еще одно, два усилия и все пойдет прекрасно – это (увы!) мироощущение эпохи, пережившей две мировые войны и сталинские лагеря.
Что-то подобное происходило и на Западе: с одной стороны был «Закат Европы» Освальда Шпенглера, но с другой и «Черты будущего» Артура Кларка. Очередная вспышка оптимизма. Последняя, быть может…
ПЕРВАЯ волна – это фантастика как ЦЕЛЬ. Фантастика ради самой фантастики. Главное здесь – представить новую идею, предложить новую ситуацию – то есть то, чего еще не было в предыдущих текстах.
Вторая волна
ПЕРВЫЕ уверенно завоевали территорию и двинулись дальше. Осваивать завоеванное – дело ВТОРЫХ. И что интересно: все осталось, как и прежде – чужая планета, звери, туземцы, но плюсом к этому – последствия экспансии ПЕРВЫХ. Дон Кихот освободил мальчика, которого истязал хозяин, и уехал. Хозяин опять поймал мальчика и наказал вдвойне.
Что же делать ВТОРОМУ? Ведь ВТОРОЙ здесь уже не временный гость, он-то понимает, что дело не в конкретной ситуации, а в том порядке, который порождает эти ситуации. А изменить порядок, фундамент, общее куда труднее, чем частное.
Второй появляется ТРАГЕДИЯ. А трагедия – это конфликт между ДОЛЖНО и ХОЧУ. Между общечеловеческой (родовой) составляющей и личностной. И коллективное сознание здесь начинает разрушаться.
Обитатели Радуги (Аркадий и Борис Стругацкие «Далекая Радуга») отказываются от личного во имя общего (во имя познания, во имя спасения детей). Общезначимые цели полностью заменяют им цели личные, и каждый из них поступает так, как поступил бы на его месте любой другой человек «Полдня XXII века». И один лишь Роберт Скляров не хочет поступать так, как ему ДОЛЖНО, – спасает любимую, бросая на гибель детей – поступок ирреальный в мире «Далекой Радуги».
Дону Румате-Антону нельзя вмешиваться в арканарские события – только наблюдать (Аркадий и Борис Стругацкие «Трудно быть богом»). Но на это способен лишь «Бог» – существо над/сверх/индивидуальное. Бог не может поступать неразумно, потому что он и есть разум. Он абсолютен и отдельный человек – не есть цель его; цели «квантуются» на более общие «образования». В повести Стругацких этот «Бог» – базисная теория, цель которой не Кира, не Гаук, и даже не Будах, поискам которого посвящено множество страниц, а развитие всей цивилизации на планете.
Для сотрудников Института Экспериментальной истории, в коллективном сознании которых и живет эта «базисная теория», благо «многих» перевешивает страдание «одного» (дилемма, над которой мучился еще Достоевский). Но Румата всего лишь человек (то есть существо ограниченное), он не в силах перешагнуть через границу «человеческого, слишком человеческого» и ломается. Он не может слиться с этой целью, то есть УЖЕ не может, так как это могли герои первой волны.
Миф разлагается. Человек (персонаж) уже засомневался в том, что цель (познание ли, экспансия ли, или благо в понимании коллектива) оправдывает средства и восстает. Кончается это обычно трагически.
ВТОРАЯ волна – это фантастика как ПРИЕМ (как средство). Все здесь вращается вокруг ПРОБЛЕМЫ. Причем не надуманной, а соотнесенной каким-то образом с нашими земными реалиями. И неразрешимой. Ведь если проблема имеет решение, какая же это проблема? Отсюда и трагическая окраска второй волны. А там, где трагедия, появляются обычно и запоминающиеся личности – Гамлет, Лир, Ромео и Джульетта.
Но есть и подводные камни. На первый план может выйти не персонаж, а сама проблема и стать самоценной и самодостаточной. И опять появляются тогда в произведениях бледные и ходульные характеры (см. например «Спасти декабра» Севера Гансовского и др.).
Третья волна
Если ПЕРВОЙ волной переболели еще в начале шестидесятых практически все наши известные фантасты (некоторые там остались и до сих пор), а яркими представителями второй являются братья Стругацкие, то ТРЕТЬЮ волну представляют прежде всего Виктор Колупаев и Кир Булычев (особенно его «гуслярский» и «Алисин» циклы).
Когда уже «terra incognito» завоевана и освоена, на проселочной дороге, отчаянно скрипя и поднимая клубы пыли, появляются повозки с поселенцами, их женами и детьми. Они – не Герои. Приехали уже почти на готовое. Проведены и газ и водопровод. И Пандора из опасной планеты превратилась в курорт. Осталось лишь все это обжить и очеловечить. Понос у ребенка или улыбка женщины для ТРЕТЬИХ значимее ракопауков и тахоргов. Они и не познают, и не восстают, они живут, «шьют сарафаны и легкие платья из ситца», поют и танцуют, любят и ссорятся, спят и едят, работают и отдыхают.