Вот два пути, избери же ты, покаянье, и более не согрешай.
Влекомые пыткой наслажденья,
Две женщины очами черными пылали,
Отражались в зеркалах души адовы мученья,
Ведь тела их, воцарившиеся над духом, стенали,
Свет, кажется, померк, доносится из бездны заунывный смех
Падших, что не успели встать.
Призвал Господь их в дни грехопаденья, один из тех
Шутливо горячился, не переставая, спешил сказать.
“О слабая душа, о греховодные до селе руки,
Прихвостни ваши уж выучил я наизусть,
Но, не сопротивляясь, обрел одни лишь муки,
Уж лучше я в яме темной просидел, пусть
Всю жизнь, но меньше было бы тогда на мне греха,
Ведь не дикарь я, ведал о приближении правого суда,
Ныне и при жизни суетной земной, горит моя блудливая рука”.
Юноша, уразумев обман, жалостливо на женщин посмотрел,
И вправду им необходима помощь, помощь словом.
Отворил входную дверь, луч солнечный пустил, воззрел,
Произнес святой благую речь, растворивши тьму над сим домом.
“Разорваны сети ваши и не искусить вам Божия раба,
Все что имею: тело и душа, лишь Ему одному принадлежит.
Не осужу, я не судья, не имею власти избранника царя,
Во мне зла куда как больше, но надлежит
Ум ваш возвратить, что в миру некогда утерян.
Жизнь не есть наслажденья, но есть совесть вопреки,
Ведь мы изгнаны из рая, за грехи путь наш надменен,
Ко всему нам следует понукать себя, читать более одной строки,
Молить, прощать, отдавать, веру и надежду в сердце созидать,
Любовь постигать, глаголать – Люблю я Бога и создания Его.
От того и надлежит страдать, что непривычно тело усмирять,
За поведением следить, за мыслью или словом, правило строго,
Нет оправданья мне самому, но вы жены лишь заблудились.
Вы для меня светлы, ведь Господом простимы
Неведеньем, блажен, тот, кто брата иль сестру не осудил, не разделились
В глазу его человек на добро и зло, на достойных и недостойных, ваши страсти искоренимы.
Девство можно возвратить, не тела, так души, покайтесь жены.
У каждого соблазнившегося вами прощения просите,
И Господь простит, пути Его неисповедимы.
Не осудил я, но наставил”.
Юноша кротко, но с силой духа произнес, ушел,
Оставив отворенной дверь, в доме, и в душах блудливых жен.
Не смогли искусить его, сохранил отрок девство чистое свое.
Уподобимся же и мы, да не согрешим взором жадным до красоты,
Уделяя им вниманье, станем вдруг пусты,
Помни каждый – не возвратить те праздные юношеские дни.
О как велик соблазн!
Неведомо тело женское, и шепчет на ухо игривый Плутос,
Во все зим юности, да не поверим в тот алчущий обман.
И горе тем, кто знал сей правду,
Но совести вопреки, опаляемый страстями,
Вкушал плод запретный телу пылкому в усладу.
Юноша не посрамившись, не изведал порока тайные пути,
Устремился телом и душою в монастырь, дабы спастись,
Умолив Господа о прощенье.
Святой молил о несоделанных грехах, очнись,
Твердит нам его прах и память вечная на небесах и в поднебесье.
А каково же нам, заблудшим псам.
Сбежав от хозяина, скулим и роем землю,
Ищем кость, но не находим, голодны, не прикрывши срам,
Свободны, но грязны, шерсть мокнет под дождливой сенью,
Не согревает, вот так и мы одиноки в дни беды,
Ведь отвергаем помощь, ради горделивой музы,
И в одночасье тленом станут все рукотворные труды.
Прежде чем вернемся к мужу неспокойному тому,
Во тьме ночной замыслящий дурное,
Обратимся к прошлому.
Во все должно быть времена, древо родовое
Славилось браками любви и браками замысла родни.
Сердца соединялись по велению других.
Любовью звались покой и достаток, сродни
Озеру, иная же любовь, был океан, что далеко не тих.
Но видна Божья воля во всех добрых начинаниях людских.
Размышлять о том, кто в Царстве Небесном более велик,
Женатый или безбрачный, неведомо то нам и во снах чудных.
Кто более Господом любим – ангел или архангел?
Любимы все и каждому дастся по его нужде.
Поэтому оставим спор, когда предстанем на суде,
В свою меру каждому воздастся, во зле или в благочестии добре.
Приклонив главу, продолжу песнь.
Каролиной именуем деву.
Скромна, неприхотлива, смолоду хранила честь.
Томна, благочестива, приручена ко всяко делу,
Она, не осознавая красы своей непревзойденной,
Сторонилась глаз людских, то любящих, то ревных.