Сейчас Орлис брал активно, он не рискнул бы использовать столь тонкую и сложную магию без поддержки и настройки со стороны личного мазва. Конечно, он уже привык к непостижимой огромности резерва магии на Дарле и научился черпать бережно, но и теперь любая ошибка грозит бедой.
Снаружи заволновались стражники: карета слегка светилась, в оконцах плясали искристые огоньки бликов, хотя облако надежно укутало лик Адалора. Зорень дал сигнал прекратить движение, заглянул, охнул – и рискнул остаться внутри.
– Помощь не требуется? – уточнил он.
– Держи ему голову ровнее, – охотно отозвался эфрит. – И лучше бы нам пока не двигаться с места.
– Не двинемся, – заверил полусотник. – Что за дело ты затеял?
– Видишь, у него на глазах пленка.
– Бельмо, – упростил Зорень, приглядевшись. – Не так уж стар наш прорицатель. А вот – подкралась беда.
– Ее и убираю, – забормотал Орлис, нагибаясь над лицом спящего. – Почти готово. Интересно, какого у него цвета глаза, правда?
– Все зрецы, как я слышал, родом с севера, – прикинул Зорень. – Адалор дарует им силу провидеть. Светлые глаза. Может, даже зеленые с серебром. Далисийским мхом мы такие зовем. Потому что в предгорьях у моря растет зеленый мох. И отражается во взорах жителей тех мест.
– Угадал, – довольно отметил Орлис. – Смотри сам.
– И правда, – поразился Зорень, бережно укладывая зреца на диван. – Большое ты дело сделал, сын Адалора.
– Вот еще выдумал прозвище! – возмутился Орлис.
– Тебя так многие зовут, кто твоего папу видел, – улыбнулся воин. – Теперь вовсе не отопрешься. И карета у нас светится, и зрец, того и гляди, начет видеть. Хорошо быть грифским сыном! Самое интересное дело Варза доверил именно мне.
– Что ж он тебя в тысячники не произвел? – прищурился Орлис.
– Время у нас довольно мирное. На сотни дружину считаем. Ближнюю, – чуть помолчав, добавил Зорень. – К тому же я сам не захотел. В войско отправляться – значит, жить в степи у Алых гор. Я провел там четыре зимы, и довольно.
Он сокрушенно вздохнул и смолк, укутывая зреца в теплое одеяло. В душе Зорень ругал себя за излишнее увлечение воинскими играми. Тысячник… Как же, была такая мечта. Не уехал бы в погоню за ней из летнего терема доброй грифьи Берны, послушался бы темной тревоги, накопившейся на сердце, глядишь, и уцелел бы молодой гриф на той злополучной охоте. Кто ему готовил коня? Кто скакал рядом? Ближние. Двоих он позже сам приволок к отцу в подвалы. Выследил, поймал и доставил. Вопреки прежнему своему отвращению к пыткам, остался, чтобы жадно выслушивать их откровения. Он был уверен, что юноша упал под копыта не случайно. Жаль, сказали предатели мало: словно им укоротили память. Зорень не унялся, уехал искать иные свидетельства. А когда вернулся с ответом, в покоях грифа уже сидел странный ребенок – Орлис. И один из устроителей заговора, служитель храма, хрипел, признаваясь в содеянном утратившим силу голосом. Теперь южными соседями Загорья займется брат. Он рожден для дворцовых интриг. Не погнушается прибегнуть к самым грязным способам, чтобы в грифстве Шэльс вспомнили: те, кто зарится на степи за каналом, долго не живут. Как дышать, отравив жизнь соседям? Как в глаза им глянуть? Как прощения у богов вымолить? А коли не стало у грифов юга своей совести – брат позаботится, чтобы дыхание им перехватило тонким скользким шнуром.
– Дурное в мыслях копишь, – ворчливо отметил Ёрра, медленно возвращаясь в сознание. – Кому смерти желаешь?
– Все вам ведомо, – смутился воин. – Гриф Шэльса стоит за гибелью моего брата, сына Берны. Думается мне, племянник нашего Варзы возмечтал о золотой цепи Загорья. Пока не выясним того, не успокоюсь.
– Дело несложное, – усмехнулся зрец. – Вот тебе ответ: возмечтал. А только и брат твой не без греха. Что, полегчало?
– Не верю, – уперся Зорень. – Он никогда не пошел бы против отца.
– Против него – нет. Вы двое можете наследовать, так?
– Мне грифская цепь без надобности.
– Иди, чадо наивное, – ехидно посоветовал зрец. – Иди и пребывай в смущении. Глядишь, пойдет на пользу. Излишняя доверчивость грозит бедами. Брат твой в Шэльсе отличится. А все ж единственным быть – оно надежнее. Вот затем тебя из столицы и отослали, так мыслю. Голову твою сберегая.
Зрец собрался добавить еще что-то, но весьма некстати открыл глаза и охнул, едва не потеряв сознание. Зрачки новообретенных зеленых глаз сошлись в крохотные точки, однако и теперь света для них было слишком много. Орлис торопливо задернул шторки на окнах. Ёрра пошарил рукой, пытаясь поймать эфрита. Не преуспел, само собой. Расстроился и стукнул кулаком по диванной подушке: