Барн приволок несколько толстых ковров и закатал всех пленников, перетянул ремнями и защелкал, гордо скаля клыки. Хорь улыбнулся, расстелил возле стола последний свободный ковер и указал на него жбрыху:
– Садись к столу, я тебе подам тарелку с хорошей едой. Здесь три перемены, супница полна, да и сковородники загружены. Ты сейчас состоишь на службе его милости, имеешь право угощаться. А они – крысы, дорвавшиеся до чужого добра. Вот ребрышки, Баф такие очень любит. Свежий хлеб. Сейчас снизу поднимут сладкое, вряд ли кухню уже заняли воины. Слышишь? Поднос скрипит, ползет вверх.
Хорь прошел в угол комнаты, открыл дверцы и дождался, пока усердные слуги намотают трос до упора на подъемный вал, вытягивая платформу с пищей на третий этаж. Подхватил поднос, дернул шнур, давая сигнал к обратному движению. Донес припасы до стола и выложил перед Барном, уже очистившим суповую тарелку и все прочие до блеска.
– Знать бы, – вздохнул Хорь, устраиваясь в одном из кресел и пряча в сумку бережно обмотанный тканью горшочек с медом, – чем я приглянулся зрецу? Представляешь, Барн, он хотел меня взять к себе. По-настоящему, не слугой, а в ученики. Я сперва не поверил. Думал, опять за дурачка сочли, дешево покупают на красивые посулы. Что я теперь ему скажу? Яд приготовить обучен, коня могу свести, кошель стащу незаметно у кого угодно, даже при свидетелях…
Жбрых возмущенно фыркнул и стал обнюхивать кувшины с напитками. Хорь сбегал к камину, снял большой заварник с травами и поставил перед Барном. Снова уселся и грустно вздохнул.
– Не возьмет он меня теперь. И рассмотрел уже, и в ухватках моих разобрался… Гриф ему не указ. Зрец – он на всю Дарлу один.
Внизу, на лестнице, возник шум шагов. Барн и ухом не повел, потягивая обжигающе горячий взвар и щурясь от удовольствия. Хорь согласно кивнул: свои. Идут не таясь, но без спешки. Двигаются ровно и достаточно тихо, хорошая выучка.
Женщина, которую все смешно называли Кошкой, возникла в дверях мягко и внезапно. Улыбнулась. Хорь тоже робко растянул губы. Трудно поверить за несколько часов, что резковатая и порывистая зеленоглазая Лэйли из чужого неведомого народа такая же добрая, как и ее милость Берна. Еще труднее привыкнуть к тому, что эта девушка, в знатности равная грифам, позволяет себя называть на "ты". А уж про ее возраст и волшебство лучше сразу забыть – так проще.
– Устал? – спросила Лэйли, подсаживаясь за стол.
– Нет. Думаю, что же насчет меня гриф решит.
– Ничего плохого. Хорь, нам надо лететь в здешний дворец. Мы с братом чуток перенастроили… в общем, если по-простому, мы теперь знаем, как отличить нелюдей. И, кажется, во дворце их еще двое. Надо изловить обоих и забрать самого грифа. Пусть с Варзой пообщается, а то все остальные приезжали и прилетали в столицу, но этот не был. Хотя его вызывали почтовой птицей, как и прочих. Укажешь, где он может проводить вечер?
– Сегодня именины двоюродной тетушки его милости, – прикинул Хорь. – Он в особняке, на празднике. Отсюда взлетите и держите прямо на закат, вам нужна третья поперечная улица. Белый каменный дом окажется чуть к югу, выстроен в два уровня, приметный, с большим парком. Как я слышал, этот гриф почтительный и приятный в общении человек. Даже жаль, что он не друг Загорью.
– Ты все знаешь! Варза прислал сюда нового посла и велел оставить два десятка людей для его охраны. Сходили бы вы с Барном да указали, кому из старой стражи пора в столицу, на грифский суд. Не хочется оставлять за спиной тайных врагов.
– Посмотрю, – кивнул Хорь. – Почему вы все мне верите? Это ненормально.
– Ненормально осознавать, что тебе верят, и при этом воровать, – назидательно сообщила Кошка. – Верни Лоэлю платок, он уже зим тридцать им протирает руки, привык. Что за гадость такая: брать без спроса?
– Привычка, – смутился Хорь. – Я беру на память. Обычно не особенно ценное, чтобы не расстраивать. Вот у грифьи тогда, по осени, утащил завязку для букета. Кто ж знал, что она дорогущая? Попробуй теперь его милости докажи, что не со зла и просто темно было…