Дверца чуть скрипнула, в карету запрыгнул сотник Фарнор. Возмущенно охнул, нагнулся, поднял, силком довел до дивана. Уложил, укутал, отругал:
– Сколько можно донимать себя ужасами! Нас учишь, а сама рассыпаешься. Что на сей раз?
– Неважно. Все хорошо.
– Ты перепутала, слепой у нас зрец, – ехидно отметил сотник. – И тот кое-что разбирает благодаря твоим усилиям. Арина, давай я скомандую привал на пару дней. Отдохнешь, погуляешь. Погода установилась: снежок, солнышко. А в столице слякоть, мне купец знакомый сказал, он как раз оттуда.
– Что еще сказал? – цепко вскинулась Аэри.
– Маэстро при смерти, – криво усмехнулся сотник. – Нельзя тебе в столицу. Зарежут и выпьют тебя как последнее средство продлить агонию.
– Не меня, так его, – тихо отозвалась женщина.
– Значит, про вторую охоту ты знаешь, – заинтересованно отметил сотник. –Я так понимаю, у нас отозвали младшего зреца, этого недоучку с вечно задранным носом, когда заметили что-то странное на побережье, на черном острове Ролла. Ёрра давно сказал: зрец погиб. Но, как я вижу, добился своего. Тот, кого схватили, он тебе не чужой?
– Не чужой, – нехотя кивнула Аэри.
– Что ж, надо надеяться на лучшее, – с нажимом велел сотник. – А карету я останавливаю. Не следует нам спешить. Сейчас отнесу тебя в дом, уложу в тепле и накормлю обедом. Заказывай, что подать? Рыбу или курочку?
– Не хочу есть. – Аэри прикрыла глаза.
– Надо. Это все твои травы, от них тягостно на душе. Пройдет. Я закажу кашу. И позову Ёрру, чтобы он тебя кормил. Пусть тренирует глазомер.
Аэри тихонько, почти не желая того, рассмеялась. Еще бы! В прошлый раз зрец пытался напоить ее медовым взваром. Пришлось выбросить мантию Ёрры и ее платье. Липкое горячее питье было повсюду, карету, и ту сменили. А если вместо меда представить кашу?
Рядом с сотником уже сидел гласень. И использовал, подлец, новообретенный голос. Отрабатывал воздействие на ней, своей наставнице. Утешал и убеждал: обойдется. Адалор милостив.
– Мы зовем его Адар, – возмутилась Аэри. – И в нашей вере он не милостив, а всего лишь разумен.
– Чадо, обратись к свету истиной веры, несущему надежду и исцеление боли ран душевных, – мягко и напевно предложил гласень.
– Дожили, – сварливо пожаловалась самой себе Аэри. – На меня пытаются влиять люди! И ведь не без успеха: надежды не прибыло, а вот боли убавилось. Ваша взяла, буду кушать кашу. Где мы?
– Пустой тракт у самой развилки с летним торговым путем на Брогрим, – отозвался Фарнор без задержки. – Справа Лихие скалы, за ними охотничьи угодья эргрифа. Через час доберемся до…
– Погоди, – заинтересовалась Аэри. – Знаю я это место. Вам было бы полезно посетить тут кое-что. Заседлайте мне коня. Пусть прочие едут и готовят стоянку, мы отлучимся ненадолго.
– Куда? – оживился Фарнор. – Люблю я твои затеи.
– Здесь некогда стоял наш храм равновесия, – задумчиво отметила Аэри. Его не разрушили, кажется. К нему просто нет проезда. Закрыт, опутан сетью убеждения. Неподготовленный человек видит стену камня. Но вот Ёрра… он должен рассмотреть врата. Ему будет полезно их искать, хорошая тренировка для зреца.
– Ты говорила, что у ампари нет храмов, – удивился гласень.
– Нагиал, это особый случай, – живо возразила Аэри. – Сто зим назад мы задали вопрос Адару и Роллу. Для того и нашли место и возвели стены, сориентировав их по сторонам света. Нанесли узор, уложили на весы камни истины. И стали ждать.
– Что за вопрос?
– Будет ли достигнут мир, – усмехнулась Аэри. – Мы спрашивали не столько про людей и себя, сколько про демонов. Хотели узнать, есть ли надежда избавиться от утомительных и полных утрат набегов этих страшных существ.
Во взгляде сотника разгорелось жадное любопытство. О демонах он узнал впервые от Аэри на третий день совместного движения. И с тех пор утратил остатки враждебности к вампирше. Для воина общий враг – лучший повод приложить усилия к налаживанию взаимопонимания со сложным, но все же союзником. О прорывах мирового поля и атаках демонов, их возможностях и типах, тактике борьбы с чудовищами, Фарнор мог слушать непрерывно. Без отдыха и сна. Потому что полагал: скоро война и надо заранее знать нового врага. Гласень пусть убеждает служителей, а людьми эргрифа займется он. Война – страшное и тяжелое время. Но в итоге люди сплотятся и откажутся от многих прежних заблуждений. Сменят предводителей, в конце концов.