Долго ли спал, не знаю; меня разбудила тишина. Я вылез из своего темного убежища на солнечный свет. Буря утихла, наступило полнейшее безветрие. На солнце блестели мокрые скалы, кустарник был усыпан алмазами. Но горы! Кое-где освещенные солнцем, а кое-где закрытые тающей дымкой тумана, в которой радужно отражались воды вздувшихся бурных потоков, горы символизировали быстротечность этой мирной и тихой красоты.
В течение трех дней, что мы находились на острове, визиты западного ветра сменялись полным затишьем. Мы бы с удовольствием остались здесь на три недели и на три месяца: пейзажи острова очень разнообразны. Тут были очаровательные рощи, зеленые луга, прихотливо изрезанный берег. Остров лежал примерно на середине залива, и вид на окружающие горы был неповторимый. Однако мы столько раз задерживались, что испытывали неотступное желание снова отправиться в путь. Это, кстати, было необходимо, если мы хотели попасть на мыс Горн. Поэтому на исходе третьих суток твердо решили сниматься на следующий день независимо от того, будет ветер или нет и, если будет, то все равно какой — попутный или противный. И мы снова пустились в путь.
Когда поднялись на палубу, солнце уже встало, ночные туманы таяли на востоке и небо становилось ясным и голубым. Конечно, дул западный ветер. Он очистил небо и поднял волны. Несколько часов мы пытались выйти в море и взять на юг, но всякий раз возвращались почти к самому берегу, с разочарованием отмечая, как мало преуспели. В десять часов, дойдя лишь до бухты Парри и зная, что в этот день, сколько бы ни старались, нам не удастся достигнуть другой, мы вошли в эту бухту. Утихающий ветер постепенно донес нас до бухты Стэнли, где двумя неделями раньше уже стояли на якоре.
В спокойный день она выглядела совсем иначе. За эти две недели весна вступила в свои права, и на фоне темной хвои нежно зеленела распускающаяся листва. Кое-где на лугах и по берегу пробилась молодая травка. Около журчавшего ручья мы нашли каркасы двух индейских вигвамов, похожих на те, что встречались на острове Досон. Не знаю, какие причины заставляли индейцев выбирать то или иное место для своего жилья, но их представление о прекрасном соответствовало нашему идеалу задумчивой красоты. Очень может быть, что эстетика — проявление необходимости.
День был по-прежнему тих и ясен. После полудня поднялся легкий ветер, и мы направили свой бот к Баия-Бланке — юго-восточной части бухты Парри. Мы тащили на буксире тузик, а две овчины, которые нуждались в стирке, привязали к длинной веревке и волочили за собой по воде.
Где-то на побережье Баия-Бланки находилась маленькая лесопилка. Туда мы и направились: нам нужен был табак. Посмотрим это место, думали мы, достанем табачку и вечером вернемся в бухту Стэнли. Спокойно плыли мы по тихому заливу. Светило солнце, и кругом была такая красота, что мы почувствовали, как судьба становится к нам добрее. Мы были уверены, что отныне нашему путешествию будут благоприятствовать погода и ветер.
Тем временем незаметно для нас на западе появились тучи и внезапно закрыли солнце; стало пасмурно, и наше веселое настроение исчезло. Ветер усилился, мы гордо неслись по темным волнам, а белые барашки стремительно бежали вдогонку. Впереди во всю свою длину развернулся берег Баия-Бланки. Над ним подымались высокие снежные горы, с которых сползали к заливу ледники.
— Смотри! — закричал кто-то из нас. — Что там за дым клубится над водой около ледника?
Облака дыма тянулись над водой не только внизу над ледником, но уже окутали гористый западный берег. Через четверть часа мы узнали, какую бурю предвещает этот курящийся над морем дым.
Ветер стал штормовым. Мы взяли рифы у грота, но все равно на судне было еще слишком много парусов. Тузик за кормой все время нырял, его жестоко швыряло из стороны в сторону, и каждую минуту он мог опрокинуться. Туго натянутая веревка с овчинами еще более усугубляла рискованность этой безумной скачки. Мы пытались подтянуть тузик к боту, чтобы потом поднять его на борт, но с ним уже нельзя было справиться: так много в него набралось воды.
Несмотря на поднявшийся в этой суматохе ветер, мы не успели взять еще один риф, поэтому сейчас старались спустить грот. Нок гафеля опустился, парус раздуло, как воздушный шар, — и дальше ни с места. В одно мгновение помощник влез на мачту и наступил на гафель. Парус упал, полотнище отчаянно забилось на ветру. Мы вытащили на борт упавший в воду гик и закрепили его.