При решении этого вопроса величайший интерес представляет исследование таких масс фирнового льда, о существовании и мощности которых уже с отдаленных времен имеются указания. Аналогичное образование описано Лаптевым из Нордвика: «Посреди сего берега из льда сделалась гора, на которой видно, что по веснам великими ветрами песок со снегом наносит, которая вышиною близ 10 сажен, длиною 30, поперек с 6»[36].
О мысе Св. Игнатия он говорит: «Мыс Св. Игнатия, берега прикрутые, каменистые, около которого лесу наносного очень многое число. На полях земля мягкая, и на ней мох. Здесь выкопали из земли мамонтовой рог, длиною в 2 1/2 фута. У сего мыса изо льда гора давно сделалася выше и больше преждеупомянутой»[37].
У мыса Фаддея «мамонтовый рог выкопали из земли длиною в 4 фута»[38].
Нет надобности указывать, насколько важно вновь посетить описанные 161 год назад (в 1739 г.) места, особенно потому, что здесь были найдены остатки мамонта. Для исследования фауны ледникового периода этих мест и организован наш склад.
Воскресенье 28 октября. В фирновом льду была вырублена киркой яма 1,20 х 1,20 м и глубиною 1,20 м. Привезенное продовольствие было уложено в нее; затем яма была заполнена льдом и снегом и над нею установлен знак из лыжной палки с прикрепленной к ней киркой. В этом деле я использовал опыт Расторгуева, с которым в 1893 г. устраивал склад на острове Котельном для Нансена.
Когда стемнело, мы собрались в палатке вокруг зажженного примуса. За обедом и чаем, сопровождавшимся оживленной беседой, мы отметили завершение нашей работы праздничным угощением: кроме щей, пудинга и какао, выпили еще по стакану пунша. Расторгуев рассказывал о своих путешествиях по восточносибирской тундре и тайге от Якутска до Чукотки и Камчатки.
Привожу биографию Степана Расторгуева. Его жизнь небезынтересна и заслуживает внимания. Он родился в Якутске 15 июля 1864 г. Его отец, камчатский казак, принимал участие в защите гавани Петропавловска от англичан и затем был переведен в Якуток. Степан Расторгуев рано осиротел и провел детство у родных, в доме сельского священника под Якутском, пока не был призван на службу как военнообязанный казак. Приемные родители не смогли его ничем снабдить на трудную казачью службу; они не позаботились даже научить его грамоте, и он остался по сегодняшний день неграмотным. По уставу Екатерины II уже в 16 лет он должен был поступить на военную службу в казачий полк сроком на 25 лет, но по отсталости своего физического развития получил отсрочку на четыре года. В 20 лет был зачислен в Якутский пехотный полк, который стоял на юге Европейской России. Но до конца срока службы якутские казаки перечисляются на службу в Министерство внутренних дел с сохранением военной формы, рангов, оружия и жалованья.
Биография Расторгуева служит ярким примером этого рода службы якутских казаков. В первые годы он часто сопровождал арестантов. Однажды Расторгуеву вдвоем с другим казаком было поручено доставить арестанта на лодке в Киренск на Лене за 1000 верст вверх по реке. Когда прибыли в Киренск я легли втроем отдыхать, арестант скрылся, а местные жители не дали казакам лошадей, чтобы догнать беглеца. Казаки заявили властям о случившемся. Дело было расследовано судебным порядком, и через 5 лет был вынесен приговор суда, согласно которому в 1891 г. Расторгуев должен был провести 3 месяца на гауптвахте.
Осенью 1887 г. ему было поручено доставить почту за целый год из Якутска в Охотск. В начале декабря он благополучно прибыл в Якутск, проехав 1000 верст туда и обратно. После восьми дней пребывания дома получил приказ вернуться немедленно в Охотск. Судно военного флота «Алеут», посланное из Владивостока в Охотск, не вернулось с наступлением зимы обратно. Морское министерство было этим обеспокоено и предложило властям Восточно-Сибирского края произвести розыски судна. Расторгуев был послан в Охотск, а на Камчатку для обследования морского побережья был командирован исправник, с которым Расторгуев должен был встретиться в Гижигиноке. Оттуда оба направились в Анадырск. Тем временем поступило сообщение, что «Алеут» благополучно прибыл во Владивосток. Расторгуев отправился на ярмарку в Анюй, оттуда через Нижне-Колымск, Средне-Колымск и Верхоянск в Якутск, куда прибыл в апреле 1888 г.
В том же месяце, сопровождая в Вилюйский округ вновь назначенного исправника, Расторгуев поднялся вверх по Вилюю до Сунтара. Здесь в Вилюйске он был произведен в унтер-офицеры в награду за участие в поисках «Алеута». Прибыв в Якуток, Расторгуев получил назначение сопровождать исправника Кондакова в Верхоянские горы. Его задачей было найти легкодоступный перевал для горной дороги в Верхоянск вместо Тукаланского перевала. Вернувшись осенью домой, Расторгуев женился на дочери казака. Четыре месяца спустя он получил предписание сопровождать политических ссыльных в Вилюйск. Летом он был свободен от поручений и мог заняться рыбным промыслом вблизи Якутска. Казачий полк владеет в окрестностях Якутска местами рыбного лова, которые служат одним из источников дохода и могут сдаваться в аренду. Доходы с аренды поступают в ссудную кассу полка, из которой откомандированные казаки могут получать заимообразно 10—15 рублей, чтобы снарядиться кое-как в дорогу, так как 7,5 копеек суточных «порционных» денег не могли, разумеется, удовлетворить минимальных потребностей. До последнего времени цены в Якутске были невероятно высоки, и несколько лет назад, когда своевременная доставка казенного пороха прекратилась, цена за фунт его поднялась до 7 рублей. Только за последние годы цены на хлеб благодаря усилиям хлебопашцев — поселенцев скопцов и особенно духоборов — снизились. О трудолюбии и честности последних Расторгуев рассказывал много похвального. В 1897 г. в Якутск было доставлено 200 Мужчин, принадлежавших к этой секте, а в следующем году прибыли их семьи.
Осенью 1889 г. Расторгуев был командирован с почтой снова в Охотск. В следующем году он совершил путешествие на Камчатку, сопровождая коллектора энтомолога Герца. Оттуда отправился в Охотск за почтой, которую доставил в Якутск. С мая 1891 г. он стал верным спутником И. Д . Черского[39], который умер в лодке на руках Расторгуева во время плавания по Колыме летом 1892 г. Вернувшись с вдовой Черского в январе 1893 г. в Якутск, он поступил на службу ко мне и проводил меня до Хатанги, оттуда вернулся через Анабару, Лену и Яну в Якутск. После месячного пребывания дома был послан в Охотск, на этот раз с транспортом табака и махорки. Оттуда были отправлены в Якутское губернское управление местными уроженцами четыре нарты беличьих шкурок в качестве налога (ясака). Ввиду того, что за это время рыночная цена на этот мех снизилась и шкурки не соответствовали больше объявленной стоимости, они были отосланы обратно. В апреле 1894 г. Расторгуев прибыл снова в Якутск, где к осени построил собственный дом для своей семьи. Жена его была слабого здоровья. Все дети родились в его отсутствие, и двое из них умерли, не повидав отца. В сентябре 1894 г. он доставил почту в Средне-Колымск и к январю 1895 г. вернулся оттуда в качестве конвоира политических ссыльных.
Весну и первую половину лета он смог провести дома, затем сопровождал горного инженера через Нелькан в Аян и дальше на Охотское море через Джугджурский хребет. К осени вернулся обратно и был назначен в канцелярию губернатора вахмистром. В конце того же 1895 г. получил распоряжение доставить почту в Колымск. На обратном пути должен был По поручению местного исправника сопровождать в Якутск душевнобольного политического ссыльного Янковского. Этот несчастный находился много лет в рудниках Кары, а затем был пожизненно сослан в Колымскую область, куда был доставлен с первыми признаками психического расстройства, и прожил десять лет один в якутской урасе, вдали от Средне-Колымска. Когда сумасшествие ссыльного ясно проявилось, правительство решило вернуть его на родину к родственникам в Киев, и в феврале 1896 г. Расторгуев получил поручение сопровождать больного. Это был год царской коронации, когда якутский казак вступил впервые в Европейскую Россию. Вполне понятно, что, вместо того чтобы ехать обратно тем же путем, Расторгуев поехал на свои средства и свой риск через Москву. Там он пробыл дни коронации и видел народные торжества, но ознакомился не только с ослепляющим блеском тех дней, а познал и мрачные стороны: он был свидетелем страшных сцен на Ходынском поле, но, по счастью, благодаря своему высокому росту не оказался среди затоптанных толпой. Он сам шагал по мертвым телам, прежде чем получить коронационную кружку. В 4 часа утра он пробрался к Петровскому дворцу, к тому краю поля, где толпа была малочисленнее и где лежали сотни мертвых, а не тысячи, как на другом конце Ходынского поля. Из Москвы он поехал в Нижний-Новгород (Горький) посмотреть выставку. Оттуда через Пермь, Казань, Тюмень, Иркутск в Жигалово на Лене. Здесь Расторгуев купил себе за 5 рублей лодку, которую при встречном ветре тянул вдоль берега вместе со своим земляком; так добрались до Усть-Кута. Отсюда до Витима он проехал пароходом, на котором за 3-й класс уплатил без продовольствия 16 рублей, что по сравнению с тарифом волжских пароходов было чрезмерно дорого. От. Витима до Якутска билет стоил 35 рублей, но у Расторгуева не оставалось больше денег, поэтому он просил командировать его для сопровождения арестанта в Якутск, чтобы получить таким образом бесплатный проезд. После семимесячного путешествия он прибыл благополучно домой с девятью копейками в кармане. В том же году в сентябре Расторгуев был завербован золотоискательским акционерным обществом в качестве сопровождающего и прослужил там три зимы.
36
«Описание, содержащее от флота Лейтенанта Харитона Лаптева, в Камчатской экспедиции, меж реками Лены и Енисея, на них всех живущих промышленников состояние». Записки Гидрографического Департамента; ч. IX. СПб, 1851; стр. 13.— Авт.