Кубрик был превращен в подлинный театр. Там был партер с креслами, откидными стульями и скамейками, даже ложи стоимостью 3 руб. 50 коп.— койки команды, которые действительно походили на ложи первого и второго яруса. Сцена отделена от зрительного зала занавесом из больших флагов. Позади сцены флагдуком были отделены уборные и гардероб артистов.
Занавес поднялся. Мужской хор под управлением Огрина исполнил после национального гимна несколько хоровых песен. Следующий номер — комическое интермеццо Фомы — было лучше, чем я ожидал, особенно принимая во внимание, что весь текст и отдельные сцены представляли собою творчество драматурга Таймырской земли — Огрина, причем он сочинил удачные куплеты на злобу дня. Обладая мимическим талантом, Огрин хорошо провел сцены с монологами и исполнил на цитре народные мелодии. Также хорошо выступали музыкальные клоуны; Шервинский выглядел комично в роли клоуна-щеголя, а Пузырев получил полное признание всей команды за свой музыкальный номер. Наивысший успех выпал на долю исполнителей последнего номера — «Камаринской», во время которой Фома изображал указанный в программе кордебалет.
После громких рукоплесканий артистам были переданы «букеты» — две бутылки рому, завернутые в бумагу в виде больших букетов цветов. Позже, когда я шел в лабораторию, было слышно, как внизу в клубе вся команда, сидя за пуншем, весело распевала круговые песни. Актеры бражничали в кругу своих товарищей далеко за полночь. Несмотря на несколько излишнее возбуждение подвыпившей компании, я охотно разделил бы с матросами их искреннее веселье.
Среда 13 января[49]. Сегодня в канун Нового года[50] спектакль будет повторен. Таким образом, те, кто в прошлый раз находился на вахте, смогут присутствовать на представлении.
Суббота 16 января[51]. В своей каюте. Встреча Нового года также позади. Театральное представление прошло довольно удачно. Огрин включил в программу несколько новых номеров. Фома, которого лавры Огрина лишили сна, пожелал выступить с монологом, написанным в стихах им самим, но его чтение не отличалось остроумием. Он появился с саблей, в треуголке, в орденах и преподнес непонятные обрывки на польско-еврейском жаргоне. Клоунада «Цирюльник» была представлена в неизменном виде и имела большой успех.
В следующем номере укротителем-клоуном Люиджи были показаны дикие звери и собака Русалка в виде ручного белого медведя с носом, выкрашенным, как у клоуна. В трех клетках от судовых фонарей находились молодой лев, тигр и пантера, настолько «дикие», что их можно было показывать зрителям только через' стекло. Это были три щенка, которые, облокотись стойком на стекло, громко выли, стараясь вырваться на свободу. В заключительном номере спектакля «Камаринской» Фома пожинал действительно заслуженный успех. После продолжительного антракта был показан новогодний апофеоз. В полутьме перед нами стоял сгорбленный трясущийся старик на дрожащих ногах с ниспадающими седыми волосами. Он опирался на посох. Это был старый год. Обращаясь к зрителям, он произнес несколько слов слабеющим голосом. При его последних словах часы ударили двенадцать, тогда старец пригнулся к земле и исчез со сцены. В это время на заднем плане обрисовалась ярко освещенная магнием молодая сильная фигура, художественно задрапированная в светлый флагдук, с голубой, украшенной звездами короной на голове. В руках у нее был транспарант, на котором светились пламенно-алые буквы двух слов: «Земля Санникова!» Более осмысленного воплощения наших стремлений в новом году вряд ли можно было себе представить. Пока я обдумывал несколько слов признательности, раздался голос Бирули: «Спасибо, спасибо». Не успев подготовить красивую речь, я поднял бокал рому за здоровье нашей прекрасной команды и оказал только, что она показала своей серьезной работой высокую сознательность при выполнении задач экспедиции, а своей веселой игрой и остроумием сократила всем нам зимнюю ночь. В офицерской кают-компании не было особого торжества. Как враг пышных речей, я уже за обедом предупредил всех о нежелательности торжественных выступлений и сказал, что, согласно моей точке зрения, от нас ждут не речей, а дела! Тем не менее Матисен встал и развернул принесенный с собою большой лист.
— Итак, будет все же речь? — спросил я в некотором изумлении.
— Нет! — ответил он с застенчивостью начинающего поэта,— я прошу лишь прослушать маленькое стихотворение, посвященное моим друзьям.— И прочел свои красивые, полные юмора и остроумия стихи, получившие заслуженное признание всех присутствующих.
Затем выпили пунш, прибавив к нему великолепное апельсиновое варенье, и я сам с истинным наслаждением выпил стакан. После 11 часов я удалился под предлогом отдыха перед предстоящим на следующее утро дежурством.
Завернувшись в шерстяное одеяло, я натянул его на голову, чтобы не нарушалась тишина, и перенесся всей душой домой... Свою тоску по родине и все тревоги я вложил в мольбу о благополучии моей семьи и о сохранении моих сил, чтобы найти верный путь к преодолению явных и скрытых трудностей экспедиции, часто тяжело ложившихся на меня.
Во время наблюдений 14 января был резкий штормовой ветер. Вчера он улегся, и сегодня наступила тихая погода при —43°. В полдень было довольно светло.
Позавчера, во время посещения острова, Стрижев рассказал мне, что промышленники добывают в последние годы много мамонтовой кости — свыше полутора тонн на одном лишь Ляховоком острове. Потом он спросил о судьбе ноги мамонта «с кожей», посланной его отцом в Академию наук, за которую была получена благодарность. Стрижев помнил, как его отец нашел череп мамонта с бивнями, которые были обращены назад и загнуты вверх. Отец продал оба бивня за сто рублей, а череп за пять. Он рассказал также о находке мамонта вблизи Усть-Янска, о чем в 1896 г. было сообщено в Академию через одного из ссыльных. Одновременно был отправлен лоскут кожи, отрезанный от большого, до двух сажен (?) величиною, куска шкуры мамонта. Здесь же было найдено много костей вместе с суставными сумками и сухожилиями, издававшими отвратительный запах падали. Останки мамонта лежали у 'береговой полосы, скатившись, очевидно, с отвесной ледяной стены, возвышавшейся над берегом. Прекрасный кусок мамонтовой кожи был найден в том же 1896 г. на речке Хараулах западнее Усть-Янска. По словам Стрижева, берег состоит здесь из мощных пластов каменного льда, из которого вытаивают в большом количестве остатки млекопитающих и стволы берез. Каменный лед залегает также в бассейне Чендона вплоть до границы лесов. Там Стрижев нашел много клыков мамонта и оттуда же должна происходить нога первобытного быка (Bos primigenius), присланная в Петербург в свое время М. Санниковым. В заключение Стрижев сказал, что, до словам промышленников, в последние годы вокруг островов била чистая вода и они не видели в разгар лета плавучего льда. Небезынтересно, что за последнее время, судя по рассказам Стрижева, на его родине в Казачьем развилось скотоводство и вообще жизнь значительно изменилась. С 1898 г. прекратилось опасное плавание по реке Лене на каяках благодаря трем регулярным рейсам парохода «Лена» из Якутска до Булуна; с тех пор купцы доставляют все товары в Казачье пароходом. Меня заинтересовало и другое сообщение Стрижева: прошлый год инфлюэнца произвела огромные опустошения в Усть-Янске и Булуне. Булун за последнее время сильно разросся и приобрел облик города.
Пятница 18 января. Наконец договорились! К общему удовольствию, угольный вопрос решен!
Суббота 19 января. Коломейцев тоже переживает разрешение этого вопроса с величайшей радостью.
Вчера в 8 часов вечера я попросил Коломейцева зайти ко мне и ознакомил его со своим планом устройства угольных станций, созревшим у меня после длительного размышления и серьезного взвешивания. Я сказал, что не позже первого дня появления солнца ему надлежит отправиться в путь на Хатангу и предварительно передать командование «Зарей» лейтенанту Матисену. Каким образом выполнить это поручение, указано в составленной мной инструкции.
Коломейцев внимательно углубился в разложенную перед ним карту, задал ряд вопросов и сделал несколько существенных замечаний. Приблизительно через час он вернулся ко мне в лабораторию, живо заинтересованный этим делом, и просил разрешения критически обсудить инструкцию. Он опросил, нельзя ли ему сначала устроить склад на Котельном как более важный, а устройство склада в гавани Диксона предоставить местному начальству на Енисее. Я ответил, что предоставляю ему право действовать согласно обстоятельствам, но все же считаю, что не годится организацию единственно верной из двух станций поручать незнакомым людям, и поэтому он должен в текущем 1901 г. устроить склад в гавани Диксона, а в 1902 г. идти на Котельный.