Доктор отправился с тремя матросами в тундру за оленями. Теперь будет достаточно мяса для нас и корма собакам. Последнее особенно важно, так как многие из них сильно исхудали. Между тем щенята прекрасно развиваются. Они неприятно визжат и лают, или жалобно скулят и воют, когда их дрессируют, приучая к привязи, чего они не выносят. Некоторые из них, особенно воспитанные Фомой, настолько обнаглели, что нападают на больших собак и боятся только Грозного. Он остается непревзойденным властелином над всей собачьей сворой.
Вместе с оленьими тушами доктор привез для орнитологической коллекции по одному гнезду с яйцами гаги-гребенушки и песчанки. Гага-гребенушка никак не хотела покидать гнезда, она давала даже себя гладить, оставаясь неподвижной. Бируля принес интересные результаты драгирования. С глубины 18—21 м были подняты марганцевые конкреции, образование илистой руды, подобной той, которую Норденшельд неоднократно находил в Карском море севернее устья Енисея. Сегодня была настолько оживленная и удачная охота, что не хватало людей. Трое пошли с доктором, двое на драгирование и несколько человек за убитыми медведями. Толстов оставался на берегу поохотиться за линяющими гусями и принес четырех.
Измеряя толщину льда у края трещины, гидрограф определил в 18 местах различную его мощность, что, очевидно, зависело от толщины лежащего сверху снега. Средняя толщина льда достигала 180 см при колебаниях до 30 см в ту и другую сторону. Не встречалось больше новообразовавшегося пресноводного льда, следовательно, данное число (16.VII) можно рассматривать как время начала таяния льда.
Среда 17 июля. Сегодня мы с Зеебергом упаковали все вещи и уложили их в каяк. Ориентировочно общий вес каяка с санями достигал 130 кг. По Пайеру, максимально допускаемый вес 100 кг на человека, следовательно, наш груз не слишком завышен.
Прекрасная, теплая, тихая летняя погода. Полночь! Сегодня весь день я находился в радостном возбуждении в связи с предстоящим путешествием, хотя хозяйственные заботы омрачали временами настроение.
Подготовив все к отъезду, я спокойно спал эту последнюю ночь. Утром отправляемся в путь. За завтраком мы ели медвежатину, которая показалась сегодня особенно вкусной — жаркое было приготовлено из нежирного мяса молодого медвежонка.
Бируля и Вальтер отправляются через два дня. Остаются только оба вахтенных начальника. Матисен занят судовыми работами, а Колчак займется гидрологией и одновременно будет драгировать в полыньях.
К УСТЬЮ ТАЙМЫРЫ[82]
18 июля. В 3 часа дня мы покинули борт «Зари» и в 5 часов уже были у юго-восточного мыса острова Боневи.
Над Таймырским проливом светилась радуга, шел мелкий дождь. Пролетела небольшая стайка куликов в сторону острова Боневи. В тундре были слышны голоса песочника и пуночек. И это было все. Ни одной чайки, ни гуся, ни белого медведя, только изредка попадались старые медвежьи следы. На пространстве между островом Боневи и островом Таймыр лед стал неровным и пористым. Сани опрокинулись на краю лужи, и все привязанные сверху вещи — ружье, геологическая сумка, зюйдвестка — упали в воду. Через 6,5 часов после 16-километрового перехода мы добрались до острова Таймыра, где разбили свой первый лагерь. Это была неплохая скорость, учитывая скверную дорогу по неровному льду и вес нашего груза в 130 кг.
Интереснее других была наша стоянка с 21 на 22 июля. Маленькая бухта на песчаном острове, на берегу которой мы раскинули свою палатку, образует здесь песчаную отмель. В море против берега этой бухты стоят две бастионоподобные скалы. За скалами возвышаются своеобразной формы утесы, похожие на огромную пушку с лафетом. С большого расстояния эти утесы напоминают бегущую рысью медведицу в сопровождении медвежонка. Эти скалы и утесы сложены из крупнокристаллического гнейса, подобно скалам фиорда Миддендорфа.
Вступив на берег, я сразу же отправился в глубь острова для его обозрения. Едва дойдя до первого гребня тундры, увидел молодого оленя, пасшегося со своей матерью. Я прополз полкилометра на четвереньках, чтобы приблизиться к животному. Когда оставалось всего 150—200 шагов, меня заметил теленок. Я выстрелил и сильно ранил мать, но она осталась на ногах. Выстрелил второй и третий раз; последней пулей стрелял с большого расстояния, так как раненое животное продолжало медленно удаляться. Теленок, не покидавший свою мать, выказывал сострадание к ней, прижимаясь мордочкой к ее голове. Пройдя шагов 100, важенка легла «а траву, а теленок остановился рядом. Я побежал обратно в лагерь за патронами и, вернувшись, увидел, что животное лежало на том же месте и, повернув голову, смотрело на меня. Я подполз шагов на 75. Олень лежал вытянувшись, как мертвый. Когда я приблизился, теленок подскочил к своей матери, и умирающее животное собрало последние силы, чтобы подняться и убежать. Я был настолько изумлен, что выстрелил после того, как животное галопом ускакало далеко и конечно промахнулся! У меня не оставалось времени преследовать свою жертву, так как прежде всего я должен был определить, находимся ли мы на острове или полуострове, для чего поднялся на возвышенность. Передо мною открылась вторая бухта, в устье речки там плавали две морянки, шумели гагары. Морские ласточки сопровождали меня на всем пути, пока я шел по тундре. Вокруг летало много куликов и два песочника. Это было самое оживленное место в тундре из встреченных мной до сих пор. Растительный мир был также богаче — тундру украшали маки, нивявки, лапчатки.
По ту сторону бухты я нашел на одиноко стоявшей возвышенности среди валунов, характерных для тундры и окрестностей залива Миддендорфа и гавани «Зари», одну настолько своеобразной формы гнейсовую глыбу, что принял ее за знак, установленный офицерами Великой Северной экспедиции. Этот выветрившийся серый гнейс можно было легко раскрошить рукой, а также придать ему молотком или топором форму стола. Поперечник плиты достигал 1 м, а высота основания равнялась 60 см. Вокруг этого стола лежала рыхлая насыпь из гнейсовых обломков, как бы сложенная человеческой рукой. Однако в ближайшей окрестности не было видно никакого следа каменной породы, похожей на этот гнейс. Здесь находились только крепкие гранитные плиты, стоящие большей частью вертикально, и валуны. Позднее, при обследовании «пушки» у лагерной стоянки, я убедился, что оба образования возникли в результате одной и той же причины — вымывания (эрозии) или же, быть может, выдувания (дефляции). Было 3 часа утра, когда я вернулся в лагерь. За это время Зееберга снова посетили медведи; медведица и медвежонок с любопытством подошли на 120 шагов, пока Зееберг неподвижно стоял на месте с ружьем в руках, но когда он сделал неосторожное движение, медведи обратились в бегство. Очевидно, они были сыты, и медведица стала более осторожна перед непонятным для нее явлением.
Зееберг определил широту лагеря — 76°20'. Погода все еще прекрасная. Солнце сильно согревает палатку.
В 4 часа дня 22 июля мы выступили в пятый маршрут. Вначале шли по прекрасному льду со скоростью 4 км/час.
Этот гладкий лед образовался, по-видимому, в прошлом году, когда здесь была открыта вода. Стало душно, как в летнее время перед грозой.